eurasianstudies_0113

8/9/2019 EurasianStudies_0113

1/156

J OURNAL OF

EURASIAN STUDIES _____________________________________________________________________________________

Journal of the Gábor Bálint de Szentkatolna Society

Founded: 2009.Internet: www.federatio.org/joes.html

_____________________________________________________________________________________

Volume V., Issue 1. / January — March 2013

____________________

ISSN 1877-4199


2/156

January-March 2013 JOURNAL OF EURASIAN STUDIES Volume V., Issue 1._____________________________________________________________________________________

_____________________________________________________________________________________

© Copyright Mikes International 2001-20132

Publisher

Foundation 'Stichting MIKES INTERNATIONAL', established in The Hague, Holland.

Account: Postbank rek.nr. 7528240

Registered: Stichtingenregister: S 41158447 Kamer van Koophandel en Fabrieken Den Haag

Distribution

The periodical can be downloaded from the following Internet-address:

http://www.federatio.org/joes.html

If you wish to subscribe to the email mailing list, you can do it by sending an email to thefollowing address:

[email protected]

The publisher has no financial sources. It is supported by many in the form of voluntary workand gifts. We kindly appreciate your gifts.

Address

The Editors and the Publisher can be contacted at the following addresses:

Email: [email protected]

Postal address: P.O. Box 10249, 2501 HE, Den Haag, Holland

Individual authors are responsible for facts included and views expressed in their articles.

_____________________________________

ISSN 1877-4199

© Mikes International, 2001-2013, All Rights Reserved


3/156


_____________________________________________________________________________________


CALL FOR PAPERS

We encourage everybody to submit to the Editorial Board ([email protected])papers in the fields covered by the Journal. The papers will be assessed solely on theiracademic merits, and these are the prerequisites author(s) must adhere to:

1. An analytical article should have at least 5,000 words including notes,

2. The author(s) must elaborate the theme of the article logically,

3. References must be uniform and clear (the author(s) should follow consistently aparticular pattern, like Chicago style, or Harvard style),

4. Author(s) must take all care to develop their ideas on their own; there should be nocases of plagiarism,

5. Wikipedia is not a scientifically authoritative source; referencing it must beavoided, unless Wikipedia or its usage/influence is the topic of the paper,

6. The article can be written in any language. In case it is written in a language otherthan English, an English summary of at least A4 length is required,

7. A brief (max. 10 sentences long) professional CV in English.


4/156


_____________________________________________________________________________________


EDITORIAL BOARD

Editor-in-Chief

FARKAS, Flórián The Hague, Holland

Deputy Editor-in-Chief

OBRUSÁNSZKY, Borbála Budapest, Hungary

Editors

ALIMBAY, Nursan Almaty, Kazakhstan

ARADI, Éva Budapest, HungaryBÉRCZI, Szaniszló Budapest, Hungary

BÍRÓ, András Budapest, Hungary

CSORNAI, Katalin Budapest, Hungary

CZEGLÉDI, Katalin Pécs, Hungary

ERDÉLYI, István Göd, Hungary

HORVÁTH, Izabella Hangzhou, China

KARATAY, Osman İzmir, Turkey

MAHAPATRA, Debidatta Aurobinda Boston, MA, USA

MARÁCZ, László Amsterdam, Holland

MARCANTONIO, Angela Rome, Italy

MURAKEÖZY, Éva Patrícia The Hague, Holland

SECHENBAATAR Hohhot, China

UCHIRALTU Hohhot, China

ZOMBORI, Andor Nagoya, Japan


5/156


_____________________________________________________________________________________


CONTENTS

Dear Reader, ............................................................................................................................................. 7

HISTORY ............................................................................................................ 8

ОЖЕРЕДОВ, Юрий Иванович Наскальная сцена хуннской охоты в западной Монголии .............................................. 9 OZHEREDOV, Yuri Ivanovich: Hunnic Hunting Scenes on Petroglyphs in Western Mongolia .......................... 25

LINGUISTICS ................................................................................................. 27

ТАМБОВЦЕВ, Юрий Алексеевич & ТАМБОВЦЕВА, Алина Юрьевна &ТАМБОВЦЕВА, Людмила Алексеевна

Функционирование смычных согласных в языке ............................................................. 28 TAMBOVTSEV, Yuri & TAMBOVTSEVA, Juliana & TAMBOVTSEVA, Ludmila: Functioning of theOcclusive Consonants in the Language ......................................................................................................................... 55

POLITICS ......................................................................................................... 56

BHAT, Tarooq Ahmad & LONE, Sheeraz AhmadSoviet Healthcare System in Kazakhstan ..................................................................................... 57

KHAYDAROV, M. Mirazim

The Prospects of Intensification of the Turkic World Integration........................................... 80 ХАЙДАРОВ, Миразим

Пepcпективы углубления интеграция тюркского мира .................................................. 92

MISHRA, Manoj KumarThe Soviet Interests and Role in Afghanistan — Intervention and Withdrawal — ........... 106

LITERATURE & ARTS ................................................................................ 117

MAHAPATRA, Debidatta AurobindaA Tribute to Ravi Shankar ............................................................................................................. 118

MURAKEÖZY, Éva PatríciaLeiden Pearls ..................................................................................................................................... 121

TRAVELOGUE .............................................................................................. 128

MIRABILE, PaulJourney on Foot through the Western Himalayas and Retreat at Phuktal ........................... 129


6/156


_____________________________________________________________________________________


VIVEK, Nenmini Dilip & SENGUPTA, RakeshThe Tourist and Enlightenment: Man Fridays of Fanny Parkes ............................................ 145

NEW BOOKS ................................................................................................. 149

ARADI, ÉvaSakas, Indoschythians, Indoparthians and Western Ksatrapas .............................................. 150

Our Authors ......................................................................................................................................... 152


7/156


_____________________________________________________________________________________


DEAR READER,

THE RIGHT TIME

To every thing there is a season, and a time to every purpose under the heaven:

A time to be born, and a time to die; a time to plant, and a time to pluck up that

which is planted;

A time to kill, and a time to heal; a time to break down, and a time to build up;

Ecclesiastes 3:1-3

The 20th century was a rather tumultuous period; Zbigniew Brzezinski called it “the century ofmegadeath” in his seminal work ‘Out of Control’, when the politics of organized insanity took over,focusing on demagogy in order to control the politically awakened masses. It produced two great

political myths, namely the Leninist variant of Marxism and Nazism. Both aimed at the total control ofsociety, including the human spirit.

Thanks to the nature of the human spirit, which is per definition free, against the background oforganized insanity and destruction, countless intellectual and cultural jewels were created. TheHungarian-Transylvanian philosopher György Bartók de Málnás belonged to that select group of people,who were following their own course, their own destiny and were not deterred by the siren calls of theday. Bartók was a pure philosopher, university professor, publisher of a philosophical journal, whonever yielded an inch to gain cheap popularity. As a university professor during the 1930s and 1940s helooked down at the Nazi movements, which gained popularity in that period. And after the end ofWorld War II, when the occupying Soviet troops installed a communist system in Eastern and Central

Europe, including Hungary, he endured with stoic calm his purge from the Hungarian academic life,including his exclusion from the Hungarian Academy of Sciences.

His œuvre, however, though officially purged by Communist zealots, survived in the hearts andminds of his students, who saved many copies of his work. And after the fall of Communism, thanks tothe Internet, it is widely available, as the Mikes International Foundation released most of it in digitalform. And recently we have released one of his core works in English, too. The real time for GyörgyBartók de Málnás has finally come. His work is here now to serve us in a period when it is time to buildup.

Flórián Farkas

Editor-in-Chief

The Hague, March 31, 2013


8/156


_____________________________________________________________________________________


HISTORY


9/156


_____________________________________________________________________________________


ОЖЕРЕДОВ, Юрий Иванович

Наскальная сцена хуннской охоты в западной Монголии

В 2008 г. в сомоне Эрдэнэ-Бурэн Ховдского аймака российско-монгольская археологическаяэкспедиция Томского и Ховдского университетов проводила обследование долины реки Хонго ипримыкающей к ней с севера межгорной долины (урочище) Хагийн-Хойт-Худо, переходящей ксеверу в урочище Шара-Хурганы (рис. 1). На данной территории выявлен целый рядархеологических памятников, среди которых значительное место занимают объекты наскальногоискусства. Большинство из них науке не были известны. Например, довольно крупная писаницаХоёр-Ундур. В то же время широко известная своими бронированными всадниками писаница нагоре Хар-Хад, изучались с целью уяснения современного ее состояния.

Выяснилось, что на последней располагается не менее 14 плоскостей с хорошо различимымиизображениями. В ходе осмотра центральной и наиболее презентованной в науке центральнойили «лицевой» плоскости, было внесено уточнение в количество бронированных всадников,известных из литературы (Новгородова, Горелик. 1980: 102). Установлено, что на самом делевсадников на этой плоскости не пять, а четыре. По соседству были зафиксированы и другие сцены.Среди последних выделяется граффити с катафрактарием и пешим лучником (Ожередов,Мунхбаяр, Ожередова. 2009а, 2009б, 2011; Ожередов, Ожередова. 2010).

Любопытно, что аналогии данному всаднику обнаруживаются среди граффити с городищаМанхай и наскальных памятников Манхай I и Манхай II в долине прибайкальской реки Куды. Наодной из манхайских плит изображен бронированный всадник (Николаев, Мельникова. 2008. Табл16-1) живо напоминающий хархадского. Имеются изображения сходные с хархадским не толькопо технике нанесения, но по изобразительному стилю и по форме отдельных элементов виконографии коней и наездников, их посадке, воинском снаряжении и вооружении. В частности,дублируется своеобразная графика изображения конечностей коней, которая верхнюю их частьпередает контурной линией, создающей объемное восприятие, а нижнюю – сплошной жирнойчертой (Там же. Табл. 9, 12, 13, 18, 22 -1 , 26-1 , 31-1 и др.). На одной из плоскостей писаницы МанхайII процарапан всадник, облаченный в броню аналогичную хархадской, на которой повторяетсяформа плюмажа на шлеме и другие детали (Там же16-1 , 18, 22, 26), .а в руки другого вложенодревковое оружие с широким однолезвийным наконечником (пальма?) идентичныммонгольскому образцу (Там же. Табл.13- 2,31-1),

Рисунки на плитах из Манхайского городища датируются началом – серединой I тыс.(Хороших. 1963:249), обозначая тем самым хронологические рамки сближения монгольского иприбайкальского памятников. А на основании иконографического сходства появляется основаниесчитать их произведениями единого художественного комплекса, характеризующегосясвоеобразным изобразительным стилем.


10/156


_____________________________________________________________________________________


На основании отмеченных параллелей предполагается вывод о том, что гравированныерисунки появились раньше знаменитых всадников нанесенных выбивкой.

Писаница Хошэмбэл II (Рис. 2). В ходе картографического изучения и натурного обследованияподножия горы Хогийн-Хуш (h 2145.0 м), выяснилось, что последняя состоит из целой связки горобладающих собственными наименованиями. На космическом снимке гора выглядит как веткахвойной породы с ответвлениями («лапками»). Один из выступов на западном ее участкеименуется гора Хошэмбэл, где изучены одноименные наскальные памятники Хошэмбэл I и II.Третья писаница устроена к северо-западу от первых двух, на небольшом отдельно стоящем утесе у западного подножия Хогийн-Хуш и к юго-западу от высохшего озера Салхитын-Хаг. Даннаялокализация позволила лишь условно включить этот памятник в группу одноименных, подназванием Хошэмбэл III.

Каждая из писаниц несет сотни изображений и десятки сцен, ранее неизвестных науке. Началовведения их в научный оборот в России и в Монголии нами положено публикацией сцены с

фантастическим хищником обнаруженной на Хошэмбэл II (Ожередов. 2009; Ожередов, Мунхбаяр,Ожередова. 2010). Однако перечень самобытных ярких сцен на этом далеко не исчерпывается итребует дальнейшей работы по изучению и публикации. Среди наиболее привлекательныхсюжетов на памятнике Хошэмбэл II следует отметить сцену облавной конной охоты. Данноенаскальное полотно привлекло внимание особой стилистикой и сюжетным наполнением,позволяющими дополнить новыми штрихами историческую картину региона в начале новойэры..

Особенностью названной писаницы является структурная сегментированность. Рисункирасполагаются не только на скальном массиве «материковой» горы, но и на цепочке из девятинебольших смежных гор (хребет), цепью выстроившихся сверху вниз в долине, врезавшейся в тело

горы Хогийн-Хуш. Все изображения нанесены на плоскости, обращенные в южные сектора сторонсвета, преимущественно с южным или юго-западным и, много реже, с восточным векторомориентации.

Плоскость, на которой размещается публикуемая композиция, находится на юго-восточномфасе (N 48º 25' 27,2"; E 91º 06' 55,7"; h 1829 м) «материковой» (коренной) горы (рис. 1). Выглаженнаяветрами поверхность скалы покрыта мощным черно-бурым, а местами синеватым загаром сглянцевым блеском. Современные насечки и царапины показывают, что изначальный цветпороды имеет светло-серый тон. По загару в технике сплошной и контурной мелкой точечнойвыбивки нанесены рисунки, многие из которых предварительно прорисованы тонкими линиямигравировки.

Изображения выделяются на фоне темного загара густым грязно-желтым цветом разнойнасыщенности, свидетельствующей о разновременности нанесения рисунков. В тоже время некритическая разница в тоне загара позволяет предполагать не слишком большойхронологический разрыв между изображениями разных периодов.

Доминирующая часть рисунков выполнена сплошной выбивкой, контурная техникаиспользовалась много реже. Глубина выбивки во всех случаях не превышает 2 мм, но рисункираннего комплекса имеют более глубокое погружение в камень. С точки зрения стилистической


11/156


_____________________________________________________________________________________


характеристики все изображения объединяются в рамках профильных. В дополнение к этомуследует заметить, что животные, в том числе кони под наездниками, показаны только с двумяконечностями – по одной спереди и сзади.

Рис. 1.

Сцена охоты занимает в верхней правой части вертикальной плоскости мощного скальноговыступа участок с параметрами 70-80х100-110 см (рис. 2). Всего в ней задействовано порядка 30четко различимых персонажей – девять всадников (рис. 3-11), пеший лучник (рис. 12) ипредставители местной фауны – хищники и травоядные (рис. 13-14). Композиция имеет плотныйцентр, где присутствуют все антропоморфные герои и их жертвы. По периметру сцены, слева иниже изображено не менее восьми копытных животных, не охваченных загоном из охотников. Внижней зоне имеются рисунки в технике граффито и явно не связанные с сюжетом охоты. Частьпериферийных фигур относится к более раннему времени и по предварительным данным, наплите соседствуют рисунки эпохи ранних кочевников и начала средневековья.


12/156


_____________________________________________________________________________________


Рис. 2. Рис. 3.




13/156


_____________________________________________________________________________________



Рис. 10. Рис. 11.

Рис. 12. Рис. 13.


14/156


_____________________________________________________________________________________


Рис. 14.

Размеры отдельных персонажей на рассматриваемой части плиты варьируются по длине впределах 8-14 см, а по высоте – 6-14,5 см. Наиболее высокая фигура – олень с лировиднымирогами, наиболее крупная по длине – горный козел с вытянутым «веретеновидным» туловищем(рис. 13), относящиеся к первому периоду формирования писаницы, соотносимому с периодомпоздней бронзой. Помимо названных в ранний комплекс входят изображения благородныхоленей с ветвистыми рогами и горных козлов раннескифского (аржанского) типа. Однако,численно лидируют в сцене фигурки животных исполненные в схематичной линейной форме и,которые, судя по нацеленности всадников, стали предметом охоты.

Хищники представлены тремя собаками, две из которых выполнены сплошной выбивкой иодна контурной. На принадлежность к канисовым указывают конфигурации и пропорции фигур,а также длинные хвосты, опущенные вниз (у двух изогнуты). Возможно, это домашние собаки, участвующие в охоте.

Наиболее интересными персонами наскального произведения являются два типа охотников – один пеший и девять конных. Первый располагается в центре загона в виде маленькой (5х5 см)ростовой фигурки человека обращенного влево с растянутым луком в руках. Его роль вразвернувшейся сцене, вероятно, второстепенная, на что косвенно указывают пеший строй иотносительно малый размер. Возможно это один из загонщиков и стрелков.


15/156


_____________________________________________________________________________________


Всадники движутся двумя группами навстречу друг другу1. Слева к центру композиции устремились пятеро, а справа четверо участников охоты. Каждый охотник преследуетперсональную цель, располагающуюся непосредственно перед ним. Наездники первой группырассыпались цепью, где двое из нее (№№ 3,4) в погоне за горными козлами сильно вырвались

вперед по левому флангу. Трое других скачут уступом вправо (№№ 1,2,5).Крайний правофланговый (№ 5) являлся, видимо, главной персоной данной сцены. Он

располагается в центре композиции и на него акцентировано внимание зрителя. Вместе с тем,габариты центрального персонажа не только не превосходят, но даже уступают некоторымдругим всадникам. Однако его значимость подчеркивается много более тщательной выделкой.Пристальное внимание художника к данной персоне обусловило появление у него набораспецифических деталей важных при решении вопросов хронологии и этнокультурнойпринадлежности всей сцены. В той или иной мере эти детали присущи всем героям, чтообъединяет их в рамки единого культурного комплекса.

Не заостряя внимание на деталях, которые более подробно будут рассмотрены ниже, очертимлишь основные черты, присущие главному персонажу настоящей сцены. Конный лучник встремительном галопе настигает горного козла и растянув лук готовится выстрелить в своюжертву. На всаднике головной убор типа башлыка, короткополая одежда, широкие шаровары,мягкая обувь. В руках наездника лук скифского типа в варианте, распространенном в сасанидскомИране. За спиной всадника видны контуры верхней части горита, прикрепленного к поясу. Конь украшен стриженой гривой с декоративными пучками длинных волос и подшейной подвеской.Хвост распушен, тогда как у других он как бы надломлен в результате специальной формыподвязки (сплетения). Под брюхом коня «парит» крупная «подвеска» вытянутой подтреугольнойформы.

Основная часть охотников изображена в момент стремительной скачки и стрельбы сходу. Приэтом кони, у большинства из них, буквально распластаны в прыжке, в так называемом «летящемгалопе». Как показывают источники, данная манера изображения бегущих коней свойственнаопределенному времени, в рамках которого она бытует на огромной территории Евразии:танский Китай на востоке (Окладников. 1959. Рис. 70-3), прибайкальские памятники – городищеМанхай, писаницы МанхайII и Байтог-Зурмани хани-зурак первой половины I тыс. н.э. (Николаев,Мельникова. 2008. Табл.13, 19, 32, 42), Шишкинская писаница на севере (Окладников. 1959. Рис. 47,98, 99), «бактрийские шкатулки» из Тахт-и-Сангина. датированные III в. (Литвинский. 2001. Табл.12,13; 2004, Рис.3,4) и орлатская поясная пластина в Средней Азии (Яценко. 2006. .Рис.151;Brosseder. Fig. 46-35), сасанидские блюда (Восточное серебро…Рис. 58-61; Тревер, Луконин.1987.Рис. 23, 25, 35), и граффити из Дура-Европас в Иране (Хазанов.2008. Рис. 17.-3 , 20-3). Похожие«летящие» всадники известны из Косики, где они соотносятся с поздне-сарматским временем(Яценко. 2006. Рис.88-4). В хронологическом и этнокультурном отношении не менее интересенконный лучник хунну, украшающий один из китайских рельефов (Хазанов.2008. Рис. 17. -3 , 20-3). Втерриториально близком окружении «летящий галоп» отражен на западно-монгольском

1 Для упрощения описания и дальнейшего использования в тексте всадники пронумерованы по порядку расположения

на скале слева направо от № 1 до № 9.


16/156


_____________________________________________________________________________________


наскальном памятнике Цагаан-Салаа, датированном в пределах IV-VI вв н.э. (Кубарев.2005:151.Рис. 1-3).

Многочисленные повторения «летящих» всадников указанного типа на широком пространствеи в весьма ограниченном хронологическом диапазоне указывают на присутствие оригинальногохудожественного стиля, сформировавшегося и развившегося в порубежные века новой эры.

Несмотря на композиционное сходство хошэмбэлские всадники имеют и различия. Трифигуры выбиваются из основной группы. Один из них замер в позе резкой остановки (№ 8), двадругих отличаются формой и кони их бегут, но не «летят» в галопе (№ 3,4). Остановка первоговсадника определенно не случайность, а иконографическая установка в рамках указанногопериода. Именно так изображен конь на конгуресской фреске IV в. (Зыков, Федорова. 2001. Рис. 26-7). Еще две фигуры демонстрируют несколько иную изобразительную манеру, отличающуюсямассивностью форм. Кроме того, находясь в предполагаемых границах сцены, они резковыбиваются по вектору погони: охотники движутся не к центру загона как остальные, а

направляются в противоположную сторону.Причина появления разно-стильных рисунков в одной композиции не очень ясна. Возможное

объяснение такому расхождению состоит в том, что сцена набивалась не единовременно иразными людьми.

В контексте осмысления публикуемой сцены привлекает внимание посадка и одежданаездников на синхронных изображениях, известных из литературы, По многим параметрам онивесьма близки хошэмбэлским, на основании чего и привлекаются в качестве аналогов. Например,всадники сидят в позах свойственных положению при езде без стремян: полусогнутые в коленяхноги плотно прижаты к коню, но при этом не имеют жесткой опоры и свободно свисают нижеконского брюха. Стремена, очевидно, появляются позже. Например, иранская торевтика

показывает их только на сасанидском блюде VIII в. (Тревер, Луконин. 1987:112.Рис.35) как элементтюркского вляния.

На головах охотников различимы два типа скифского башлыка с развивающимся сзадиназатыльником. Первый демонстрирует известный персонаж на сосуде из Куль-Оба (Хазанов.2008. Рис. 18). Это классический образец, который на всадниках № 2,4,5,8 прорисован настолькоотчетливо, что не дает других вариантов интерпретации. У двух других рисунок не столь явен, новполне понятен по аналогии с первыми (№ 1,3,7). Еще два всадника выполнены много хуже, чтолишает возможности провести реконструкцию их одежды (№ 6,9).

Башлыки сходного покроя бытовали у целого ряда народов Евразии: от седины I тыс.до.н.э. до

первых веков новой эры у персов, на протяжении всей истории у скифов, в III в.до н.э.- сер. III .н.э. у сарматов, в начале I - середине III .вв.н.э. у аланов, во II-III вв. у юэчжэй-кушан и хорезмийцев, вI-III вв. н.э. у индо-скифов и согдийцев (Яценко. 2006: Рис.3-3, 27-4, 33, 62-1-3, 84-41 , 86-3 , 4121-21 , 135-1,2 ,137-6 , 152-1). В одном случае (№ 8) конус башлыка завершается крючковидным выступомвперед, что также находит аналогии у скифских башлыков (Яценко. 2006: Рис.86-3 ,87-2, 157). Квостоку от мест проживания перечисленных народов похожие головные уборы носили всадникиизображенные на Шишкинских писаницах (Окладников. 1959. Рис. 82, 83).


17/156


_____________________________________________________________________________________


Второй тип башлыка помимо назатыльника имеет длинный «хвост» (№ 2,4). Не исключено, чтоэто ленты, подвязанные к головному убору. Похожий элемент отмечен у одного из всадниковмонгольского памятника Цагаан Салаа ( Кубарев. 2005. Рис. 1-3), предположительно, синхронногохошэмбэлскому.

В Западной Монголии носителями «скифских» башлыков в порубежье новой эры являлисьхунну, оставившие многочисленные погребальные и изобразительные памятники. А бытование вих среде головных уборов типа скифского башлыка подтверждают изображения «летящего»всадника на китайском рельефе и две фигурки конных лучников хунну, найденные на монгольскойтерритории (Хазанов. 2008. Рис. 80).

Наплечный костюм на хошэмбэлских всадниках практически не идентифицируется. Но пообщим очертаниям фигур № 4 и 5 можно догадываться, что охотники одеты в короткополуюодежду типа кафтана. Косвенным подтверждением тому являются открытые ноги наездников.При посадке на коня в длиннополой одежды она неизбежно перекрывала бы часть штанины, что в

данном случае не наблюдается. Штаны на всадниках определенно распадаются на два типа. Одни из них облегающего покроя

(№ 3,4), другие широкие, подвязанные снизу (№ 1,2,5-9).. По выводам С.А..Яценко различия впокрое обязаны не только функциональным или этническим причинам. Широкие штанывходили в парадное облачение иранской знати, отмечая, тем самым, ее особый статус (Яценко.2006:328).. Именно в таком виде шаханшахи и принцы участвуют в торжественных церемониях нарельефах и в сакральной царской охоте на сасанидской торевтике

Шесть из хошэмбэлских всадников обуты в мягкую обувь, получившую в графикесвоеобразную «переломленную» форму стопы (№ 1,2,5,6,8,9). Задняя ее часть от пятки досередины показана горизонтально, а передняя – от середины до носка отогнута почти вертикально

вниз. Нога в обуви такого типа широко представлена в охотничьих сценах на сасанидской посуде.При этом все персоны этой группы одеты в широкие шаровары.

Убедительным свидетельством охоты всадников на дичь стали растянутые луки героев.Сложная конфигурация круто выгнутых кибитей, недвусмысленно указывает на то, что охотникиоснащены сложносоставными «скифскими» луками, известными в Евразии от эпохи бронзы досредневековья. В итоге длительной эволюции появился целый ряд образцов, наибольшуюизвестность среди которых в определенный период приобрел «хуннский» лук, в свою очередьменявшийся в пределах времени своего бытования (Хазанов. 2008:.76-78, 84 Рис.20). В связи с такойдинамикой иногда его именуют «хунно-парфянский лук».

В рамках широкой градации луков «скифских» типов заметно выделяется своей формой«сасанидский» его вариант, отличающийся от других наличием длинных концевых накладок,сохраняющих форму даже при полном натяжении тетивы. В этот момент конструкцияприобретала контур с резко выпирающими вперед дугообразными плечами, длиннымипрямыми или слегка изогнутыми окончаниями кибити и характерным «перегибом» в местеперехода плеча в концевую накладку. Изображения луков данного типа обширно представлены вохотничьих сценах на торевтике сасанидского Ирана (Тревер, Луконин. 1987: 54, 55, 57, 60 и др.).


18/156


_____________________________________________________________________________________


Интерес к данной модели в нашем случае оправдан формой луков у хошэмбэлскихперсонажей № 5,7. В обоих случаях у нижнего плеча отмечен выше упомянутый «перегиб»характеризующий сасанидский лук.

Луки других хошэмбэлских всадников по внешнему виду заметно отличаются в сторону«хуннского» типа. Их характеризует более плавный изгиб плеч, обусловленный более короткимиконцевыми накладками. Использование сасанидского и хуннского лука в одной охоте, быловозможным, вероятно, только в период, рамки которого ограничены концом I тыс. до н.э. – началом I тыс. н.э., то есть времени, когда контакты кочевого мира и Ирана, на протяжениинесколько столетий поддерживались посредством державы хунну и зависимых от них племен.Фактором для сужения этой довольно широкой даты, возможно, явились события начала I тыс.н.э. инициированные соперничеством Сасанидов и державы Кушан на западе и империи хунну сКитаем на востоке. В результате Иран еще более приблизился к Халха-Монголии, куда, в своюочередь, откатились от Великой стены Китая орды «непримиримых», обеспечивших временныйподъем хунну на севере.

Географическое сближение, длившееся несколько веков, безусловно, способствовало синтезумногих разнородных черт в соседствующих культурах. Особенно быстрые и многообразныезаимствования происходили в военном деле и в вооружении, что многократно отразилось впроизведениях древнего и средневекового искусства.

Для решения вопросов хронологии и этнокультурной принадлежности публикуемогопамятника много дает внешний вид и экипировка хошэмбэлских коней. Например, немаловажното, что в нескольких случаях конские гривы подстрижены в определенном стиле. А.П.Окладниковв свое время указал, что фигурная зубчатая стрижка гривы берет начало в скифское время ибытует от Китая до Персии вплоть до средневековья (Окладников. 1959: 122-127). В сасанидском

Иране и танском Китае одновременно с острозубой бытовала форма стрижки из чередующихсяпрямоугольных выступов (Marschak.1986: 123-125, 127; Тревер, Луконин.1987. Рис.14,15;Окладников:1959. Рис. 70-4,6). В нашем случае определит конкретный тип стрижки не удается иостается лишь констатировать факт наличия таковой у нескольких коней (№№ 6-8)..

Иконография иранских и китайских памятников передает образы царей и знати, поэтомуассоциативно кони со стрижеными гривами соотносятся именно с этой группой населения.Помимо регулярно повторяющихся зубцов у большинства коней на головах показаны роговидныевыступы вперед. Данная деталь обычно трактуется как волосяной султан. Это могли бытьсохраненные длинные волосы гривы, собранные в пучок и перевязанные шнуром или пучок волос,продетый в трубку-футляр. Наряду с естественными волосяными в названный период известны

султаны из перьев (Кубарев. 2005: 149. Рис.1-1,2,4-7). Установить в этом вопросе фактическуюсоставляющую наших рисунков по выбивкам на камне не удается.

Примечательной деталью явилось два вида оформление хвостов. В одном случае это длинныйпушистый хвост (№ 5). В пяти других (№1, 6-9) они выглядят длинными узкими лентами,«надломленными», чаще всего, по окончанию первой трети длины. При этом имеются варианты: угол «перелома» превышает 90º, угол менее прямого угла или он только обозначен угловатымизгибом. Повторяемость этого излома, подчеркивает его намеренный характер и дает повод


19/156


_____________________________________________________________________________________


думать о том, что такая форма нормирована каким-то ритуальными или церемониальнымисоображениями. Для создания такой формы в реальной обстановке хвосты необходимо былоперевязывать особым способом или перехватывать изогнутой полой обоймой. Два сходныхварианта оформления конских хвостов запечатлены на орлатских пластинах. На левой

изображены два коня с пушистыми хвостами и один с неясным контуром, а на правой – три коня с«надломленными» хвостами и один иной формы (Brosseder. 2011. Fig. 35,36). Точно также дваврианта хвостов демонстрируют гравировки на «бактрийских шкатулках» из храма Окса. На фотоотчетливо видно даже как они заплетались (Литвинский.2001, Рис.12,13; 2004. Рис.3).

Перечисленные сходства создают ощущение сближения бактрийского и монгольскоговариантов изображений коней в единую изобразительную традицию, основанную на реальныхформах бытовавших в сасанидской и хуннской воинской практике.

Не менее важный элемент конского убранства – крупная подвеска на шее коня центральногоперсонажа (№ 5). При ее детальном изучении становится понятно, что это не подвеска типа

«подшейная кисть» (Кубарев. 2005:150). Если конкретнее, то это овал, с вписанным снизу удлиненным треугольником, плоское основание которого выступает в виде «подставки». Ксожалению, аналоги таких подвесок мне не известны.

Наибольшее число вопросов вызывает другой элемент в конском убранстве хошэмбэлскихохотников. У четырех всадников под брюхом лошади отчетливо видны предметы формойнапоминающие крупный овальный (вытянутый, каплевидный) или подтреугольный предмет,принявший при стремительном движении лошади положение «полета».

В разных случаях эти предметы слегка отличаются друг от друга формами и изобразительнойтехникой. Образцы № 2,6,8,9 нанесены контурной линией, а № 5 – сплошной выбивкой. Один изконтурных образцов (№9) разделен долевой и несколькими поперечными линями на ряд

вытянутых секций. Здесь мы имеем либо декоративную отделку материала, послужившего дляизготовления, либо структуру данного предмета (сетка ?).

Для трактовки названных «подвесок» следует начать с версии уже существующей в литературе.Объяснение базируется на аналогии с известными конскими подвесками, многократноповторяющимися на изображениях иранских шаханшахов и принцев, запечатленных в парадныхинвеститурных и триумфальных сюжетах и сценах охоты (Луконин. 1961. ТаблV-IX; Луконин1969.Рис. 7, 8,.9, 10, 15; Marschak 1986:Abb.9,10, 190; Яценко. 2008. Рис. 160, 161; Мухарева. 2009. Рис.1-6,8,9). Обычно на обеих сторонах под брюхом или выше крупа (иногда вровень) коня, изображеныподвески, закрепленные на шнурах (ремнях) или на цепях. Конкретное их месторасположениезависит от того, стоит конь или движется. При скачке они взлетали выше конского крупа,

доказывая, тем самым, свою легкость.

Изображение царствующих персон и их близкого окружения передавались очень реалистично,что, очевидно, касается и масштаба. Поэтому при сравнении габаритов вполне понятны размерытаких подвесок, они всегда невелики и не превышают пределы допустимые длябеспрепятственного движения коней.


20/156


_____________________________________________________________________________________


На основании того, что подвески чаще всего изображались на конях царствующих персон ипрестолонаследников, в научной литературе они осмысливаются в качестве знаков высокогосоциального или царского достоинства их носителей, легитимности царской власти или царскогофарна. Подчеркивается, что появление их приходится на правление Арташира I (224 -241 гг.), а

исчезновение на правление Хосрова II (591-628 гг.) (Мухарева. 2009. С. 37, 38). В последующее времяони исчезают с торевтики, что подтверждает сцена на блюде с царской охотой, датированном VIIIв. (Тревер, Луконин. 1987. Рис.35). В поздних сасанидских охотничьих сюжетах на смену прежнимприходят подвески, размещавшиеся непосредственно на сбруе вдоль туловища коня. Их какминимум две категории. Первую представляют подвески в виде пышных кистей, вторую – в видефаларов с монголоидными личинами (Лукони.1977:170). Последние, вероятно, символизировалиотрубленные головы врагов и внедрение новых, возможно, тюркских воинских ритуалов виранскую изобразительную традицию.

Как считал Б.А. Литвинский, конские подвески раннего сасанидского типа не прижились вИране, но получили признание за его пределами, особенно на востоке (по: Мухарева. 2009. С. 38).

Неким подтверждением данной мысли выступают рисунки на орлатских пластинах и«бактрийских шкатулках», где изображены отнюдь не царствующие иранские персоны.Убедительным аргументом в данном контексте является литая ажурная бляха (16х8,5 см),датированная III в.до н.э – I в. н. э... Находка выполнена в типично хуннском художественномстиле и происходит из Хэнтэйского аймака Монголии (Тэнгэрийн илд…2011..С.393, рис.382, 382 а,382 b).. Бляха передает сюжет с двумя всадниками, стоящими друг против друга. У обоих конейпод брюхом изображено по одной крупной подвеске листовидной формы, которые находятпринципиальное сходство с образцами изделий сасанидского круга (рис. 15-16).

Рис. 15.


21/156


_____________________________________________________________________________________


Рис. 16а. Рис. 16б.

Если принять данный вывод за рабочую версию, то вероятными восприемниками даннойтрадиции среди кочевого населения, в одну из первых очередей, следует признать населениехунно-сарматского круга, обитавшее в этот период именно к востоку от Ирана на территории

Центральной, Средней и частично Северной Азии. С данным населением связывается целаягруппа изобразительных памятников. Наиболее северный вариант, например, орлатскаяпластина, по некоторым оценкам принадлежала кангюйскому воину. Широкая датировкаорлатских блях определена в пределах I в. до н.э.–IV в. н. э. Более узкая и наиболее признаннаядата ограничивается I–II н.э. (Яценко. 2006:197). В связи с данной версией следует заметить, чтосвязь Кангюя с хунну достаточно хорошо документирована. Во II в. северные хунну оправились откитайского разгрома и расширили свои пределы до «Западного моря», до Каспия или Арала(Гумилев. 2004:235), вплотную придвинувшись к кангюйской границе. А хуннские орды,откочевавшие в Европу и вовсе не могли на своем пути миновать Кангюй.

В подтверждение хуннской версии следует учесть выводы У. Бросседер, которая рассматривает

орлатские бляхи в контексте культуры хунну (Brosseder. 2011:395). Гравировки «бактрийскихшкатулок» также, видимо, близки к означенному культурному кругу с чуть более поздней датой(III в. по: Литвинский. 2004:29). Незначительные расхождения в датировке этих памятников, тем неменее, оставляют их в рамках единого стиля, и достаточно узкого периода бытования.

На основании собранных сведений представляется возможным предполагать, что орлатскиебляхи, бактрийские шкатулки и стилистически близкие им изобразительные памятники Халха -Монголии ранне-сасанидского, кушанского или хунно-сарматского времени могут объединяться в


22/156


_____________________________________________________________________________________


единый корпус изделий связанных с хунну. Изобразительные памятники хунну на халха-монгольской территории далеко не новость, подтверждением чему являются, например,наскальные сцены в ущелье Яманы- ус.

Возвращаясь к вопросу подвесок на конях хошэмбэлских всадников, следует обратитьвнимание не только на сходство с сасанидскими экземплярами, но и на явные между нимирасхождения. Прежде всего, на хошеэмболских изображениях всегда по одной подвеске, которыезаведомо более крупные и, видимо, более тяжелые. Даже при стремительной скачке они не«взлетают» как иранские, а лишь слегка приподнимаются и «парят» под наклоном к «земле».Кроме того, форма монгольских подвесок совершенно не похожа на сасанидские образцы (заисключением образцов с хэнтейской бляхи). Если последние выглядят как крупные кисти илипредметы с компактными симметричными контурами, то хошэмбэлские отличаются болеевытянутыми пропорциями и преимущественно бессистемными очертаниями близкими кподтреугольной, каплевидной или овальной форме. В сравнительном отношении более близкой ксасанидским экземплярам выглядит хошэмбэлская подшейная подвеска, нежели те, о которых

идет речь.

Рассматривая вариант аналогии с иранскими подвесками неизбежен вывод об ихпринадлежности к разряду символических элитных украшений. Но не исключается и другаямодель, где эти предметы могут рассматриваться в качестве единицы утилитарного снаряженияскотовода и охотника. Прежде всего, как арканы и ловчие сети. Примеры тому имеются в сценахна Шишкинской писанице. На этот счет А.П. Окладников, отметил, что в охотничьем арсеналесасанидских охотников имелись арканы, а у гуннов еще и сеть «для того, чтобы опутывать еюврага» (Окладников. 1959:117. Рис. 64,82, 83.; Тревер, Луконин.1987. Рис 23). Действительно, наШишкинской писанице некоторые из всадников держат в руках арканы, а у одного из них,помимо этого, под брюхом коня видна контурная петлевидная «подвеска» (Окладников. 1959.

Рис.64). Последняя явно не аркан под номером 2, но и версия о ловчей (боевой ?) сети также небесспорна, хотя и не беспочвенна. Например, на одной хошэмбэлской подвеске обозначенасетчатая структура, но, в тоже время, на сасанидских и бактрийских образцах известен сетчатый узор.

В контексте «инаковой» трактовки перспективным представляется изучение фото «бактрийскихшкатулок» (Литвинский. 2001. Табл. 13; 2004. Рис.4). На них хорошо заметно, что имеющиеся тамконские подвески разительно отличаются от образцов с сасанидской торевтики и хэнтийскойбляхи. Прежде всего, они не парные и изображены только с обратной от зрителя стороны коня,вне зависимости он направления его движения. Кроме того, они имею удлиненную форму снесимметричным завершением (каплевидную). И что важно, они заметно крупнее и, возможно,тяжелее, нежели стандартные сасанидские подвески. При этом верхняя их зона заштрихована всетку, а нижняя в полоску. Если данную штриховку следует воспринимать в качестве декора, то,как уже выше упомянуто, обнаруживается некоторое сходство с сасанидскими подвесками и, вкакой-то мере, с монгольскими. В целом же форма и габариты бактрийских подвесок ближе кпубликуемым хошэмбэлским экземплярам, а оформление поверхности к сасанидским образцам.

Возвращаясь к возможной трактовке монгольских и других подобных подвесок из восточныхрегионов, следует рассмотреть их в контексте местонахождения на конях. Судя по имеющимся


23/156


_____________________________________________________________________________________


изображениям, бактрийские и монгольские экземпляры выглядят как мешки (бурдюки?)притороченные под седло. А учитывая крупные размеры, форму и положении на галопирующихконях, можно предположить, что они не декоративны, а функциональны. Весьма вероятно, чтоэто емкости для хранения и перевозки каких-то грузов. Возможно, для трофеев охоты. Этим,

например, можно объяснять тот факт, что у одних охотников такие емкости имеются, у других ихнет. Точнее они не наполнены добычей, а поэтому и не изображены столь явно как наполненные.В некоторых случаях они пусты наполовину.

Возможно, таким способом на наскальном полотне отмечен образ успешного добычливогоохотника, в образе которого коннотируется правитель или вождь. В таком случае, сасанидскийсимвол власти, величия и достоинства, на местной почве обретает более приземленные черты.

Чисто декоративный символизм развитого сасанидского общества в среде номадовприобретает иное качество, согласно которому лидерство базируется на личных качествах. Наспособности человека быть первым среди соплеменников, в том числе, на охоте, осмысливаемой в

форме символической войны, в которой охотник противостоит животным. В таком случаецентральная фигура хошэмбэлской сцены рисует идеальный образ лидера (вождя или правителя)востребованный общественным сознанием. С одной стороны он (они) «равный среди равных». Сдругой стороны – он лучший. В этом смысле от других его отличает форма лука (сасанидскийтип), детали одежды (шаровары), декор коня (шейная подвеска, убор конского хвоста), тугонабитый добычей мешок для трофеев. Наличие отдельных деталей высокого достоинства у другихвсадников, может свидетельствовать об их принадлежность к знати, к близкому окружениюпредводителя.

При таком осмыслении публикуемой сцены, она вполне сопоставима с царскими каменнымибарельефами Ирана. Она точно также направлена на возвеличивание предводителя и его

близкого окружения, утверждение легитимности власти. Идеологическая составляющая в этотпериод хуннской истории, вероятно, была крайне важна для напоминания народу хунну егославной истории, основанной на силе, воле и божественной предопределенности предводителей.

Литература:

Восточное серебро: Атлас древней серебряной и золотой посуды восточного происхождения , найденной преимущественно в пределах Российской империи. – СПб.Изд.ИАК , 1909.

Гумилев. Л. Н. Хунну. Хунны в Китае. – М. Айрис-Пресс , 2004. – 624 с.

Зыков А.П., Федорова Н.В. Холмогорский клад: Коллекция древностей III-IV веков из собрания Сургутского художественного музея. – Екатеринбург. ИД «Сократ», 2001. – 176 с.

Кубарев В.Д. Петроглифы Цагаан-Салаа и Бага-Ойгура (Монгольский Алтай). – Новосибирск. Изд-во ИАЭ СО РАН, 2005. – 640 с.

Литвинский Б.А. Бактрийские шкатулки // Древности Востока. М. РУСАКИ, 2004. – С.23-37.


24/156


_____________________________________________________________________________________


Литвинский Б.А. Храм Окса (Южный Таджикистан). – Т.2. – Бактрийское вооружение вдревневосточном и греческом контексте. – М.: Вост. лит-ра, 2001. – 528 с.

Луконин В.Г.Иран в эпоху первых Сасанидов. – Л. Изд-во ГЭ, 1961. 117 с.

Луконин В.Г. Культура Сасанидского Ирана. Иран в III-V вв. Очерки по истории культуры.. – М. Глав. Ред. Восточ.. лит-ры , 1969. 242 с.

Луконин В.Г. Завоевания Сасанидов на Востоке и проблема кушанской абсолютной хронологии // Центральная Азия в кушанскую эпоху. Т. I. – М. 1974. С. 302-307.

Мухарева А.Н. Украшения конского снаряжения или свидетельства социального статуса?// Природные условия , история и культура Западной Монголии и сопредельных регионов. Т. II. Общественные науки. – Ховд-Томск, 2009. – С.36-38.

Николаев В.С., Мельникова Л.В. Петроглифы Кудинской долины. – Иркутск. Изд-воИрГТУ, 2008. – 170 с.

Новгородова Э.И., Горелик М.В. Наскальные изображения тяжеловооруженных воинов сМонгольского Алтая // Древний Восток и античный мир. – М. Изд-во Моск. ун-та, 1980. – С.101-112.

Ожередов Ю.И., Мунхбаяр Ч., Ожередова А.Ю. Новые находки археологическихпамятников в северных сомонах Ховдского аймака Западной Монголии // Природные условия, история и культура Западной Монголии и сопредельных регионов. – Ховд-Томск. – Т. II – Общественные науки. – 2009а.– С.89-96.

Ожередов Ю.И., Мунхбаяр Ч., Ожередова А.Ю. Новые находки археологическихпамятников в северных сомонах Ховдского аймака Западной Монголии // Тyyхийн

товчоон. – Ховд их сургууль, нийгэм, хyмyyнлэгийн ухааны сургууль туухийн тэхим. – Улаанбаатар – 2009б. Т.IV– Fasc.- 24. – С. 138-148.

Ожередов Ю.И., Ожередова А.Ю. Воины Черной Скалы // Известия лаборатории древнихтехнологий. Вып. 7. – Иркутск. Из-во Иркут.гос. технич. ун-та, 2009. – С. 149-154.

Ожередов Ю.И., Мунхбаяр Б.Ч., Ожередова А.Ю. Граффити с воинами комплекса Хар-Хад // Эрдэм шинжилгээний бичиг № 4 (16). –Улаанбаатар, 2011. – С.103-110.

Ожередов Ю.И. Мифологический хищник на горе Хошэмбэл в Монгольском Алтае //Homo eurasicus у врат искусства. – СПБ. Астерион, 2009. – С. 455-469.

ОжередовЮ.И., Мунхбаяр Б.Ч., Ожередова А.Ю. Мифологический хищник на горе

Хошэмбэл в Монгольском Алтае // Тyyхийн товчоон. Т. V. F. 1-43. – Улаанбаатар. 2010. – С.249-263.

Окладников А.П. Шишкинские писаницы. – Иркутск. 1959.– 212 с.

Тревер К.В., Луконин В.Г. Сасанидское серебро: Собрание Государственного Эрмитажа. – М. «Искусство», 1987. – 155 с.


25/156


_____________________________________________________________________________________


Хазанов А.М. Избранные труды: Очерки военного дела сарматов – СПб. Филологическийфакультет СПбГУ, 2008. – 294 с.

Хороших П.П. Памятники древнетюркского искусства на горе Манхай (Кудинские степи)// Краткие сообщения о научно-исследовательских работах за 1961 г. – Иркутск. Изд-воИркут. ун-та., 1963.– С.248-249.

Яценко С.Я. Костюм древней Евразии (ираноязычные народы). – М. Вост. лит, 2006. – 664с.

Brosseder U. Belt plaques as an indicator of east-west Relations in the Eurasian steppe at theturn of the millennia. // Xiongu Archaeology Multidisciplinary Persperspectives of the FirstSteppe Empire in Inner Asia. – Bonn.2011, Vor- und Frühgeschichtliche Archäologie RheinischeFridrich-Wilhelms-Universität. – 349-424.

Marschak B. Silberschätze des Orients: Metallkunst des 3-13. Jarhunderts und ihre Kontinuität.– Leipzig. VEB E.A. Seemann Verlag, 1986.438 s.

Тэнгэрийн илд.Хyзэл зэвсгийн yе , хунну гурний хурэл эд өлгийн соёл. Пурэвжавын Эрдэнэчулууны цуглуулга. Nhe Sword of Heaven. Culture of bronze artifacts of the bronzeage and hunnu Empire.Collection of Purevjav Erdechuluun – Улаанбаатар Улс. UlaanbaatarCity. 2011.

OZHEREDOV, Yuri Ivanovich: Hunnic Hunting Scenes on Petroglyphs in Western Mongolia

Present paper interpretes the horse hunting scene of nine riders wearing composed Scythian bowschasing a group of wild ungulates. The scene is to be found on the right side in a valley of theHoshembel Rocky Mountains, which is situated in Hongo, Erdene Buren County, Hovd Province,Western Mongolia. The petroglyph monument Hoshembel II was discovered in 2008 by an internationalexpedition, made up of researchers from the Tomsk and Hovd public universities. The work iscontinuing in order to gather further ancient monuments in the Hoshembel Rocky Mountians.

The monument was created in the first half of the first millennium B.C. and is related to the Hunnicpictorial tradition. Among important features observed are the obvious insignia of power; the Hunnicleaders depicted in the pictures of the Hoshembel Rocky Mountains remind us of the Sasanianshakhinshakh portrays. On this basis, the obvious conclusion may be that the nobles of the nomads used

elements of the same state symbols as the Sassanids; it means a similar transmission of powerdemonstrated on petroglyphs. These parallels suggest familiarity of the Hunnic nobility with symbols ofthe great-power neighbor and their similar pursuit on their own plantations in the nomadic state. Transferof state traditions of Iran on its own soil obviously contributed to an augmented authority of thegovernment in the eyes of its subjects; an important goal after Hunnic chain of defeats suffered fromChina.


26/156


_____________________________________________________________________________________


List of photographs:

Рис. 1. Map of Khosembel I, II, III with marks for the location of petroglyphs.

Рис. 2. Hoshembel II. General view of the plane with the petroglyphs.

Рис. 3. Horseman № 1.

Рис. 4 Horseman № 2.






Рис. 10. Horseman№ 8. Рис. 11. Horseman № 9.

Рис. 12. Foot archer.

Рис. 13. Mountain goat.

Рис. 14. Deer

Рис. 15. Hun drawing plate of Khentei Aimag, Mongolia.

Рис. 16а. Photograph of the left half of the plate of Hun Khentei Aimag, Mongolia.

Рис. 16б. Photograph of the right half of the plate of Hun Khentei Aimag, Mongolia


27/156


_____________________________________________________________________________________


LINGUISTICS


28/156


_____________________________________________________________________________________


ТАМБОВЦЕВ, Юрий Алексеевич & ТАМБОВЦЕВА, Алин�

eurasianstudies_0113

Documents