2016 ИЮЛЬ ПЕРИОДИЧЕСКОЕ ИЗДАНИЕ › uploads › documents › ec_13... ·...

И Ю Л Ь П Е Р И О Д И Ч Е С КО Е И З Д А Н И Е13 (1086) • 2016

Н.Кириллов. Национальный драматический театр Литвы

№ 13 (1086), июль 2016 года2 страница

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА МЕСТА, ВРЕМЕНИ,

Предвкушение

А р т - о б ъ е д и н е н и е“CoolConnections” –команда, чьи проек-ты придают жизни

российских поклонниковэкранного и сценическо-го искусства разнообра-зие и полноту, погружаютв почти забытую атмо-сферу радости от встречис фильмами и спектакля-ми. Арт-объединениепроводит фестивали бри-танского, американского,норвежского, датского,французского, итальян-ского, корейского и не-мецкого кино, презента-ции Локарнского и Рот-тердамского МКФ вМоскве, фестивали кинопод открытым небом вМузеоне и на “Стрелке”,а также специальные по-казы фильмов. В июне вМоскве прошли фестива-ли “Новое кино Шве-ции” и австралийскогокино “Unlimited FilmFestival” .

“Unlimited Film Festi-val” представил шестьлент из Австралии. Бес-крайние пустыни и шум-ные дороги, высокаямода и сельская умиро-творенность, семейныетайны и невероятные ис-тории успеха – зрителиувидели Австралиютакой, какая она есть:страной поразительныхконтрастов и безгранич-ных возможностей.

Картина ДжослинМурхаус “Месть откутюр” (с 4 августа наэкранах РФ) захватываетувлекательной историей,

качественной работой ре-жиссера, оператора, ху-дожника, удачным ка-стингом, и, конечно,стильными костюмами.

Героиня Кейт Уинслет,Тилли, возвращается вродной городок, откудадвадцать пять лет назад еевместе с семьей букваль-но изгнали, обвинив де-вочку в гибели одноклас-сника. Жители сначала непринимают Тилли, но по-степенно она завоевываетрасположение местныхдам благодаря умениюшить изысканные наря-ды. Ею движет желаниевыяснить, что же именнопроизошло в тот роковойдень – событий того дняона не помнит, но увере-на, что с тех самых пор наней лежит проклятие.

Впечатления от фильманаправили меня на поискинформации о ДжослинМурхаус. Режиссерскихработ у нее не так много:“Доказательство” (1991) сХьюго Уивингом и Рассе-лом Кроу (таким юным ихуденьким его вряд ли ктопомнит) – о дружбе сле-пого с детства человека ипростым пареньком; се-мейная драма “Тысячаакров” (1997) со звез-дным составом: ДжессикаЛэнг, МишельПфайффер, Колин Ферт,Джениффер Джейсон Ли.

Добротное кино. Можнопредположить, что всевосемнадцать лет (имен-но столько прошло послепредыдущей работы ре-жиссера) ДжослинМурхаус оттачивала своепрофессиональное ма-стерство, чтобы одаритьзрителей зрелищнымфильмом.

Из программы “Новоекино Швеции” особыйинтерес представляет до-кументальная лентаСтига Бьеркмана “Ин-грид Бергман: своимисловами”, в котором по-трясающая актриса иудивительная женщина,пример абсолютной кра-соты и абсолютной сво-боды рассказывает освоей жизни – благодарядневникам, письмам, те-левизионным интервью идомашнему видео. А ещев кадре делятся воспоми-наниями близкие Берг-ман, ее дети, ее знамени-тая дочь – актриса и ре-жиссер Изабелла Россел-лини.

С 3 по 7 августа в паркеискусств Музеон пройдетфестиваль кино Ислан-дии. О фильмах фестива-ля, а также о других инте-ресных проектах можноузнать на портале“CoolConnections”.

ВероникаСАРКИСОВА

Юбилейное

В Каретном сарае при Главном здании Те-атрального музея имени А.А.Бахрушинаоткрылась экспозиция “Молодежныйтеатр в преломлении эпох”, посвященная

юбилею Российского академического моло-дежного театра. Экспозиция, оформленнаяглавным художником театра Станиславом Бе-недиктовым, продлится до 25 сентября.

95 лет – преклонный возраст по человече-ским меркам. Но театр, тем более молодежный,не может позволить себе постареть и почиватьна заслуженных лаврах. Генеральный директорТеатрального музея Дмитрий Родионов под-черкнул, что РАМТ не устает искать новыеформы в общении со зрителем: “Все, что делаеттеатр, кроме восхищения, уважения, ничеговызвать не может. Молодежный театр предлага-ет сегодняшнему поколению серьезнейшийразговор о смысле бытия. Каждый спектакльстановится событием. Спектакли разрушаютпривычки и стереотипы, например, “Берег Уто-пии”, который идет целый день. Никто неверил, что это можно делать в театре. Сейчасзритель приходит на полтора часа и думает, какбы побыстрее да еще без антракта. И вдруг со-вершенно другой формат разговора с аудитори-ей, другое отношение и к жизни, и к искусству”.

На открытии выставки много говорили о вре-мени и преемственности. Художественный ру-ководитель театра Алексей Бородин вспомнилслова своего учителя Юрия Завадского: “Нетсегодня. Есть из вчера в завтра. Тогда есть дви-жение. Мы знаем, что за нами”. Бородин отме-тил, что в театре больше всего любит его исто-рию и в заключении пожелал “юбиляру” здоро-вья: “Театр – это живой организм. Бывают пе-риоды подъема и периоды спада. Как человек,театр может простудиться. Стремимся к тому,чтобы мы не болели”.

Актеры РАМТа подготовили для гостей вер-нисажа несколько номеров на тему возраста иактерского призвания. Татьяна Матюхова и Из-наур Орцуев исполнили танец на песню ЮлияКима “Не покидай меня весна”, Денис Балан-дин и Лариса Гребенщикова прочли стихотво-рения Бориса Пастернака “Дрозды” и “Вакха-налия”. Программу завершила песня с много-значительным припевом “Нет лет”. РАМТ от-рицает не историю и возраст, которым гордит-

ся, а старость и упадок творческих сил. Неповторимую атмосферу выставки создает

гений места. Первое, что Вы увидите, зайдя вКаретный сарай (наверное, так было и во вре-мена мецената Бахрушина), – большая повоз-ка. Рядом с экипажем дом. Это часть декорацииСтанислава Бенедиктова к спектаклю “Вишне-вый сад”. Напротив – сведенный к кукольнымразмерам подробный макет. Инсталляциюможно считать сердцем экспозиции: внутри неерасположены портреты художественных руко-водителей театра от Натальи Сац до АлексеяБородина.

На стенах афиши спектаклей, эскизы костю-мов, декораций, фотографии. Огибая зал, про-живаешь историю театра от “ЖемчужиныАдальмины” (1921) до “Берега Утопии” (2007).От Московского театра для детей к Централь-ному детскому театру (с 1936) и, наконец, Рос-сийскому академическому молодежному театру(с 1992). Можно проследить, как претворялисьв реальность идеи художников. Сравнить ко-стюм Рамы, героя спектакля “Рамаяна” (1960),с эскизом Бориса Кноблока, макет декорацийБенедиктова к спектаклю “Инь и Ян” и фото-графии с представления. Посетители выставкидаже могут посмотреть фрагменты спектаклейна планшетах.

Театр как вид искусства находится в сложныхотношениях со временем. Любой спектакльуникален, потому что его нельзя повторить вточности. Статические искусства – живопись ифотография – способны запечатлеть отдельныемоменты, вырвать сцены из контекста. Не имеявозможности проникнуться духом всех знако-вых спектаклей, москвичи могут прикоснутьсяк яркой истории РАМТа, направившись в Бах-рушинский музей в поисках утраченного вре-мени.

Марианна ГАСПАРОВА

«CoolConnections»:кино плюс театр

Из вчерав завтра

3 страница№ 13 (1086), июль 2016 года

ОБРАЗА ДЕЙСТВИЯ Сообщаем телефонотдела новостей “ЭС”: 609-00-46

Голоса из России

Вавгусте старинный город Орел от-празднует юбилей, 450-летие. В разга-ре подготовка к празднику. Хотя стро-ительные котлованы и перекрытыеулицы затрудняли дорогу к театраль-ным залам, но на VI международном

фестивале камерных и моноспектаклей неиз-менно были аншлаги.

Фестиваль “LUDI” (его главные организа-торы – орловский театр “Свободное про-странство” и худрук Александр Михайлов)нельзя обвинить в излишнем радикализме.Здесь озабочены не столько исканием новыхтеатральных форм, сколько их разнообрази-ем: драматургическим, режиссерским, а болеевсего – актерским. Незаурядными актерски-ми работами радовал почти каждый показ.

В приехавшем из Харькова спектакле“Письмо Богу” по пьесе Анатолия Крымасмысловым центром стал редкий дуэт Вита-лия Бондарева (Лемарес) и Юрия Лаврова(капитан Побойня). Судьбы их персонажейсходятся в украинском местечке, пережив-шем фашистскую оккупацию. Героев разделя-ет пропасть, а объединяет трагедия: семьи итого, и другого убиты фашистами. Разницабиографий, национальностей, темпераментовне отменяет главного: понять другого и по-мочь другому – только это позволяет челове-ку оставаться человеком. Режиссер ГалинаПанибратец ставит перед актерами непростыезадачи (роль капитана Побойни, к примеру,бессловесна, но сколь выразительно молча-ние Юрия Лаврова!). “Письмо Богу” театра“Ланжеронъ” получило награду за лучшийспектакль малой сцены.

Постановок на большой сцене на шестомфестивале “LUDI” оказалось немало. Чемуесть объяснение: фестиваль, проходящийкаждое лето с 2010-го, был вынужден сделатьперерыв в два года из-за ремонта здания те-атра “Свободное пространство”. Ремонт за-вершен (но не окончательно, конечно), и грехбыло не порадовать публику спектаклями наобновленной сцене. Первой вышла на нееЛипецкая драма с “Полковником-птицей” попьесе Христо Бойчева (режиссер Сергей Бо-бровский). Зрелище в духе фильмов Кустури-цы, где абсурд и драматизм окружающейжизни не мешают получать удовольствие откаждого ее мига, а трагикомические характе-ры и ситуации сплетаются в общее, на ред-кость заразительное действо. “Полковник-птица” удостоен премии за лучший спектакльна большой сцене.

“Похороните меня за плинтусом” по пове-сти Павла Санаева Национального драмати-ческого театра имени Якуба Коласа из Витеб-ска (режиссер Валерий Анисенко) тоже игра-ли на большой сцене, и некая гигантоманиясценографии и видеоряде (художник Андрей

Жигур), на мой взгляд, не пошли на пользуэтой камерной семейной драме. Но все оп-равдали замечательная Тамара Скворцова-Ба-бушка (лучшая женская роль), Роман Соло-вьев-Саша (диплом “Надежда сцены”), ПетрЛаман-Дед (диплом за лучшую мужскую рольвторого плана).

А лучший актерский ансамбль жюри об-наружило в другом спектакле хозяев: в поста-новке “Свободного пространства” “Художники любовь” (пьеса Евгения Балакина по моти-вам лесковского “Тупейного художника”, ре-жиссер Александр Михайлов) целая россыпьактерских работ высокого класса: ВалерияЖилина (крепостная актриса Любаша), Вале-рий Лагоша (граф Каменский, с крепостноготеатра которого ведет отсчет орловская сцена),Сергей Козлов (дворецкий Фрол), МаксимГромов (крепостной художник Аркадий), Ста-нислав Иванов (отец Пафнутий).

Главным событием шестого фестиваля“LUDI” также стал моноспектакль “Свобод-ного пространства”. Он называется “Былислезы больше глаз” (режиссер АлександрМихайлов). “Повесть о Сонечке” и стихиМарины Цветаевой 1918-1919 годов, соста-вившие литературную основу этого спекта-кля, – материал столь же благодатный, скольопасный. Режиссер и актриса Валерия Жили-на сумели обойтись скупыми средствами.Спектакль идет на почти пустой сцене, где де-корация – лишь остов железной кровати спружинами: и ложе любви, и орудие пытки.Театральный минимализм высшей пробы от-секает все лишнее, материализуя не толькообразы великого поэта и актрисы, МариныЦветаевой и Сонечки Голлидэй, но и тех, ктобыл рядом, названных и неназванных. Вале-рия Жилина играет глубоко и изящно, вовле-кая слушателя, зрителя не столько в конкрет-

ное время исторических катаклизмов, сколь-ко в вечное время поэта, художника, актрисы,влюбленного.

Саморефлексия творца, порой мучитель-ная, вообще оказалась среди главных тем фе-стиваля. Один из вариантов – актерское са-мопознание в спектакле по пьесе ТанкредаДорста “Я, Фейербах” Старооскольского те-атра для детей и молодежи. Сергей Лысенко(постановщик и исполнитель главной роли) всвоем монологе-исследовании играет актерадо мозга костей, но актера трагически нево-стребованного. Сергей Лысенко удостоен фе-стивальной награды за лучшую мужскуюроль.

Другой вариант самопознания – моноспек-такль Самарского театра драмы имениМ.Горького “Пришли те, кто пришли” (ре-жиссер Юрий Васильев и исполнитель ОлегБелов, диплом жюри “За талантливое вопло-щение романа Саши Соколова “Школа длядураков””).

Фестиваль “LUDI” собрал театры из девятистран. Отбор иностранных участников не на-зовешь строгим. Но был качественный мо-носпектакль литовского Театра Замка изКлайпеды “Амок” по Стефану Цвейгу (ре-жиссер Альвидас Визгирда, актер ГабриэлюсЗапальскис, диплом “За яркое сценическоевоплощение романтической прозы”), а такжевдохновенный эксперимент греческого ре-жиссера, хореографа, педагога Василиса Ла-госа, прошедшего в свое время школу ЕжиГротовского. За считанные дни вместе с моло-дыми актерами разных орловских театров истудентами он поставил вариацию софоклов-ской трагедии о царе Эдипе. Скорбный путьЭдипа начался на сцене, превратился в путе-шествие по всему театру (весьма непростое –у всех “эдипов” были завязаны глаза, так чтоцарская слепота была отнюдь не театраль-ной). Антигонами, помощницами и поводы-рями на этом пути было предложено статьвсем зрителям представления “Путь вКолон”, кажется, никого не оставившего рав-нодушным.

Как не было равнодушных на финальномспектакле фестиваля. Его играла КэролСвифт, английская актриса, много лет рабо-тающая в театре “Рондо” польского городаСлупска. “Мать Мейра и ее дети” (режиссерСтанислав Медзиевский) – монолог старойженщины-мусульманки, все сыновья которойстали жертвами боснийской войны. В скульп-турной статике и трагической интонации ак-трисы – подлинность непреходящей боли изаклинание новых бед (диплом “За гумани-стический пафос и благородство памяти”).Впечатляющий финал содержательного фе-стиваля.

• Окрытие фестиваляФото Н.РОЖКОВА

Театр молодых

ВМоскве вновь прошел фестиваль“Театральная бессонница”. Эта акцияпроводится не первый раз: Электро-театр Станиславский, Театральныйцентр “На Страстном”, Центр имениВс. Мейерхольда и другие площадки

уже принимали бессонных посетителей. Вночь с 24 на 25 июня ЦИМ погрузился в“Бессонницу” во второй раз, но теперь глав-ными героями мероприятия стали вы-пускники мастерской Виктора Рыжакова вШколе-студии МХАТ.

Новоиспеченные артисты, всего несколь-ко часов назад получившие дипломы, нетолько на всю ночь заняли внимание зрите-лей, но и отметили свое вхождение во взро-слую жизнь. Энергичные, талантливые,многообещающие молодые люди началивечер с “Несовременного концерта”, где при-мерили “мантию” старости. “Концерт”вырос из учебного задания времен далеко-го первого курса – студенты должны былипознакомиться с пожилыми людьми (немладше восьмидесяти лет), узнать историиих жизни, примерить мимику, манеру пове-дения, уловить черты ушедшей эпохи, аглавное – понять, какие изменения накла-дывает старость не только на тело, но и надушу.

Хотя “Несовременный концерт” пред-ставляли публике неоднократно, на “Бес-соннице” он приобрел особое значение. Об-щение с пожилыми людьми – это столкнове-ние наивности с опытом, простоты с мудро-стью, рассвета жизни с ее закатом. Спек-такль ставит вопросы не только перед зри-телями, но и перед самими актерами: до-стойно ли прожили свою жизнь ваши герои?Видите ли вы, чему еще надо научиться?

Каким будет ваш собственный жизненныйпуть? – наверное, в ночь торжества выпу-скников этот аспект постановки гораздоважнее остальных. Как сказали герои “Кон-церта”, “надо быть чуть-чуть человеком” и

“надо меньше работать, надо себя любить”.После музыкального антракта, организо-

ванного Михаилом Милькисом, выпускникиВиктора Рыжакова, сбросив путы старости,представили второй спектакль – балет

“Траектория прикосновений. Любовь. Оди-ночество”. Эта работа была подготовленарыжаковцами к экзамену по танцу (хорео-граф – Ренат Мамин) и впервые пред-ставлена публике на “Бессоннице”.

Недавние старики, которым без слухово-го аппарата “ни поговорить, ни выпить”, пре-образились в эффектных танцоров и всегоза час убедительно доказали зрителям, чтоих занятия в Школе-студии МХАТ прошли незря. Выпускники показали свои таланты висполнении любой хореографии – от парныхпроникновенных танцев с изящными под-держками до иронического мужского танго.Как отметил сам руководитель МастерскойВиктор Рыжаков, этим легким танцеваль-ным номером он хотел предложить зрите-лям отдохнуть и, может, даже поспать на“Бессоннице”.

Второй антракт прошел под песни Татья-ны Пыхониной, а завершил бессонную ночь“Современный концерт”. Если в первомспектакле мы смотрели на историю XXвека глазами пожилых людей, воскрешалибылое в чужих хаотично переплетенных ис-ториях, то теперь актеры предложиливспомнить прошедшие сто лет, во-первых, вхронологическом порядке, а, во-вторых, припомощи знаковых песен: Jailhouse Rock(Элвис Пресли), Yesterday (the Beatles),Dancing Queen (ABBA), “Звезда по имениСолнце” (“Кино”), Tous Les Mеmes (Stromae)и других. Несмотря на позднее (или ран-нее?) время – пять часов утра – именно вэто представление рыжаковцы вложиливсю свою любовь и энергию, сотрясли залоригинальным исполнением известныхпесен и предстали во всей красоте молодо-сти, полной надежд на будущее.

Фото Е.КРАЕВОЙ

«LUDI» из девятистран

Владимир СПЕШКОВ

Everybody, let’s rockИлона ЛУАРСАБОВА

Тридцать восьмой ММКФпрошел спокойно – егоглавным событием, по-жалуй, стала неявка Ни-киты Михалкова на от-крытие, все волновались

и обсуждали. Но когда выясни-лось, что ничего страшного непроизошло и на закрытие пре-зидент фестиваля прибудет,кино потекло своим чередом.Не случилось фильма-прорыва,зато в конкурсе оказалось не-мало картин, которые обычноназывают “крепкими” – поэто-му и как следует возмутитьсячьим-нибудь непрофессиона-лизмом тоже повода не наш-лось. Все шло ровно.

Главный приз ММКФ полу-чил иранец Реза Миркарими. Унего уже есть один “ЗолотойГеоргий” за фильм “Прощепростого” (2008) об идеальнойиранской домохозяйке, кото-рая послушно выполняет своиобязанности по отношению кродным, но не получает в ответни благодарности, ни уваже-ния.

“Дочь” Миркарими продол-жает важную для режиссера иего страны тему женской сво-боды и права на свое мнение. Вначале фильма несколькоюных студенток весело болта-ют в кафе про свою жизнь,планы, новую учебу в прекрас-ных местах, и одна бросает:“Хорошо, что мы живем в Теге-ране, а то бы у нас уже внукибыли!”

Но одна из девушек, Сетарех,живет в другом городе, гденравы совсем иные, чем в сто-лице, и куда из Тегерана надолететь самолетом; и когда Се-тарех возвращается к родным,то понимает, что с мыслями обуниверситете придется про-ститься. Ее мать тиха и покор-на, своего мужа боится, все всемье вращается вокруг мужчи-ны, а у него еще и характер не-приятный.

Сетарех все же решается по-просить разрешения у отцаснова съездить в Тегеран на ве-черинку подруги, надолго уле-тающей в Канаду, и получает вответ гневные обвинения в не-послушании. Еще и матери пе-репадает – не так воспитываетдочь.

Своими фильмами РезаМиркарими постепенно подта-чивает убежденность многихжителей Ирана в подчиненномположении женщины, за чтоему большое спасибо. И“Дочь” не только о том, каксовсем молодая девушка осме-лилась не послушаться отца ивсе же улететь на проводы по-други, но и про то, какие изме-нения после этого произошли вдуше мужчины (за эту рольФархад Аслани получил “Сере-бряного Георгия”).

Фархад Аслани играет само-уверенного, надутого, взбе-шенного, а потом – недоуме-вающего мужчину, который,будучи еще и начальником напроизводстве, привык к тому,что ему подчиняются все, новласть уходит у него из рук.Дочь после пощечины сбегаетиз отцовской машины и пря-чется у тети.

Разыскав сестру, мужчина уз-нает, что она разводится, чтосама зарабатывает на жизнь,что ее соседка-подруга выходитна улицу с непокрытой головойи это для них нормально – каки для его Сетарех. И когда он вконце фильма, чиня что-то накрыше дома сестры, неожидан-но для себя начинает рыдать, вэтих слезах много разного:есть, конечно, любовь к сестре

и дочери, но есть и обида, истрах, и понимание, что жизньизменилась непоправимо.

Один из лучших фильмовконкурса – “Дневник машини-ста” производства Сербии иХорватии, снятый МилошемРадовичем. Черная комедия сэлементами гротеска получилатолько приз зрительских сим-патий, но о том, что это про-изойдет, можно было догадать-ся уже во время показа, по ре-акции зала, где хохот практиче-ски не смолкал. Хотя тема у“Дневника машиниста” несамая веселая – машинистыпоездов не всегда успевают за-тормозить в трудной ситуации,и у каждого на счету несколькосмертей, но чтобы стать на-стоящим специалистом, надопережить и это.

Машинист Илия выращиваетдома цветы не просто так – со-бирает из них букеты и относитна свежие могилы тех, когосбил. Илия отговаривает своегоприемного сына Симу статьмашинистом – когда-то онувидел этого мальчика на рель-сах, разочарованный в жизниребенок хотел покончить с

собой, но Илие удалось остано-вить поезд в нескольких санти-метрах от него.

Сын упорствует, и после по-лучения диплома машинистана него обрушивается инфор-мация: и что его отец сбил сынасоседа, с которым дружит, и чтолюбимую женщину отца, Да-ницу, на его глазах сбил этотсамый сосед, тоже машинист, ичто своего первого “смертни-ка” желательно сбить какможно раньше, чтобы начатьпривыкать.

Радович ведет свой фильм,как хороший машинист: поезд,где надо – разгоняется, гденадо – притормаживает, и к ко-нечному пункту все прибываютв целости и сохранности, крометех, кого не жалко.

“Серебряного Георгия” за ре-жиссуру получила живущая вАмерике датчанка Пук Грастен.Представляя фильм “37”, еедатские продюсеры, носящие туже фамилию, рассказали, чтоим было непросто объяснитьамериканской съемочной груп-пе, что именно режиссер, а непродюсеры, на площадке царь ибог. Но в конце концов группа

начала беспрекословно слу-шаться Пук. А она исполниласвою давнюю мечту: поставилафильм о жизни тридцати семисвидетелях убийства, никто изкоторых не вызвал полицию.

Жюри российской кинокри-тики тоже наградило картину“37”, состоящую из ряда зари-совок из жизни самых обычныхлюдей с различными проблема-ми. Действие происходит в ше-стидесятые годы прошлоговека, но могло бы происходитьи сейчас – возможно, совре-менный материал вызвал быбольше чувств.

Понятно, что дебютанткаГрастен хотела рассказать оравнодушии, которое таится вдушах милых с виду людей, нотогда не очень понятно, какведут себя люди, в душах кото-рых оно не таится. “37” в этомсмысле схож со многими кар-тинами конкурса ММКФ, отрасставленных режиссером ак-центов они бы только выигра-ли. Как, например, получив-ший приз жюри ФИПРЕССИкорейский фильм Кима ЧжонКвана “Худшая из женщин” одевушке-актрисе; она морочит

головы троим мужчинам, номорочит как-то вяло, безогонька. Чуть больше энергиии иронии – гораздо интереснеебыло бы смотреть.

Жюри ММКФ возглавлялболгарский режиссер ИвайлоХристов – может быть, и нестоит связывать это со спе-циальным призом жюри, вру-ченным картине болгарина Ра-дослава Спасова “Поюшиебашмаки”. Режиссер снял био-графию певицы Лии Ивановой,бывшей также и осведомителемспецслужб, а форму для карти-ны выбрал такую – пожилойкомпозитор, в детстве отчаян-но влюбленный в Лию, а потомставший ее мужем и партне-ром, после смерти жены узнаето ее второй работе и, сидя в ар-хиве, тоскует о том, что так доконца и не понял свою Лию.

“Поющие башмаки” – фильмдостаточно длинный, достаточ-но сумбурный, переполненныйподробностями. Есть и доволь-но странный момент – Ивановуиграют три актрисы. И если поповоду той, которая изображаетпожилую певицу, нет никакихвопросов, то понять, почемуИванову в юности и Иванову вмолодости и зрелости играютактрисы примерно одного воз-раста, но очень непохожие другна друга (Донна Бангыозова иРая Пеева), решительно невоз-можно. В момент смены однойна другую возникает ощущение,что смотришь долгоиграющийбразильский сериал, где с како-го-то момента главный геройначинает выглядеть совсеминаче.

Рая Пеева, судя по тому, каквесело и лихо она сыграла та-лантливую молодую певицу,прекрасно справилась бы и сролью Лии Ивановой в юности.Можно предположить, чтоименно “растроение” героинифильма помешало Пеевой по-лучить награду за женскую роль– она ушла Тересе Мальвар,сыгравшей в фильме филип-пинца Рапстона Джовера “Пе-лена” о жизни бездомныхдетей.

Мимо внимания жюри про-шел польский фильм ЯнушаМаевского “Эксцентрики”,мюзикл-нуар с начинкой из хо-рошего джаза; обаятельныйфильм француза СебастьенаБетбедера “Мари и неудачни-ки” с чудесным Эриком Канто-на в роли незадачливого писа-теля; австро-германская карти-на “Центр моего мира” ЯкобаЭрвы о юном доверчивом гомо-сексуалисте, а еще итальянские“Козни” Давида Гриеко, объяс-няющие гибель Пьера ПаолоПазолини политическимустройством Италии.

Равно как и самый яркий иживой, наряду с “Дневникоммашиниста”, фильм НиколаяДосталя “Монах и бес” по сце-нарию Юрия Арабова, полу-притча-полусказка, а благодарякастингу – отчасти карикатура.На показе тоже очень многосмеялись и хлопали, но длязрителей, живущих в ныне-шнем, благолепном предста-влении о вере, увидеть хромогои слегка придурковатого свято-го, сыплющего прибаутками(Тимофей Трибунцев), и жад-ного и хитрого игумена, будтосошедшего с большевистскогоплаката “Долой, долой попов”(Борис Каморзин), было не-привычно. Хотя тут как разэкранное равно реальному.

• Кадры из фильмов“Поющие башмаки”, “Дочь”

38-Й МОСКОВСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ


Пелена и благолепиеЖанна СЕРГЕЕВА

Есть старая истина – новиз-на и свежесть интерпрета-ции определяется жела-нием критика вновь от-крыть знакомую наизустьпьесу, чтобы убедиться:

да, именно так написано у клас-сика. Михаил Бычков ставит вворонежском Камерном театре“Дядю Ваню”, концентрируя вни-мание на нюансах в трактовкеперсонажей, придумывая вме-сте с художником Николаем Си-моновым пространство, вбираю-щее очень конкретные и вневре-менные смыслы.

Первое, что бросается в глаза,– пол из тесно подогнанных другк другу пеньков. Известная реп-лика Астрова “русские леса тре-щат под топором” обретаетвроде бы обыденный, но отэтого особенно драматическийсмысл. Вся декорация сделанаиз некрашеного дерева (тради-ционно теплого материала), ноусадьба Войницких напрочь ли-шена уюта. Что подчеркиваютдвухэтажная кровать, похожаяна нары, и длинный стол с же-лезным баком вместо самовара.

Вдруг становится ясно: лес,когда-то окружавший дом, почтиполностью вырублен. Фраза про-фессора Серебрякова в третьемакте о продаже леса (которуюраньше не замечал) начинаетзвучать по-новому: этой меройуже неоднократно пользовались.Невольно думаешь о перекличкес Островским, хотя Гурмыжскаяразбазаривала хозяйство радиприхоти, а дядя Ваня из идейныхсоображений – поклонения свое-му идолу Серебрякову.

Режиссер сместил время дей-ствия в 70-е годы прошлоговека. Этот сдвиг в эпоху застоядан в немногочисленных де-талях. Самая важная из них –приемник с проигрывателем.Сменяют друг друга пластинки смелодичными шлягерами Пахму-товой, Зацепина с пафоснымитекстами Добронравова и Дер-бенева. “Жизнь – только мигмежду прошлым и будущим”, “На-дежда – наш компас земной”.Песни поднимали настроение,скрашивая скудное существова-

ние. Композиторы официальныеи те, кого причисляли к бардам,предлагали мчаться в неведо-мую даль, страну Олению, Дель-финию, хотя иллюзорность по-бега была очевидна всем.

Спектакль начинается с “Бе-ловежской пущи”, которую про-тяжно, тоненьким голосом поетСоня–Татьяна Бабенкова (рольпозволяет говорить о многообе-щающем будущем молодой ак-трисы). Эта пуща, ныне находя-щаяся в соседнем государстве,живет в подсознании как знакраспада страны, хотя те, кто по-думает, что режиссер озабоченполитическими аллюзиями,будут не правы. Просто в чехов-ских пьесах, как и в прозе, “про-шлое <…> связано с настоящимнепрерывною цепью событий,вытекавших одно из другого”.

Когда-то Анатолий Эфросформулировал смысл своих“Трех сестер” так: спектакль о“ссыльной интеллигенции”. Посути, героев “Дяди Вани”Михаила Бычкова тоже можноназвать ссыльными интеллиген-тами. Войницкий и Астров обре-чены жить в уездной глуши не-понятыми, непризнанными.

Главная удача спектакля Быч-кова – безошибочный выбор ак-теров. Камиль Тукаев и АндрейНовиков – редкостный, блестя-щий дуэт. Лишь поначалу он по-кажется вариацией на тему ужесыгранных когда-то этим танде-мом главных ролей в спектаклеКамерного театра “Облом-off”.Дядя Ваня Тукаева не расстает-ся с подушкой и большую частьвремени проводит, валяясь надеревянной кровати. Доктор Ас-тров Новикова и рад бы отдох-нуть, но обязан “жить на ногах”, впостоянных разъездах.

Однако не случайно в послед-нем акте прозвучит фраза о

двух единственных порядочных,интеллигентных людях во всейокруге. Ее произносит Астров,определяя свое родство с Вой-ницким.

Порядочность в пониманииАстрова – многозначна. Она восознании своего долга. МихаилБычков нашел точную метафо-ру. Стол в центре сцены покрытпрозрачной клеенкой. ДваждыАстров Новикова вздрагиваетпри виде стола, и зритель какбудто видит глазами докторапрозекторскую, где под клеен-кой лежит умерший под хлоро-формом больной. Чувство винытерзает героя.

Жизнь дяди Вани–Тукаевапропала из-за ложно понятогодолга. У него, как у Астрова –тонкая, ранимая душа.

Есть старая поговорка: “Золо-то испытывают огнем, женщину– золотом, а мужчину – женщи-ной”. В неравнодушном отноше-нии обоих друзей к Елене Анд-реевне эта проверка становитсяво многом определяющей ихличность, их порядочность.

Отдадим должное режиссеру:он сумел совершенно по-новомуувидеть образ Елены Андреев-ны. Надежда Азоркина–Василь-ева хороша собой, но в петер-бургское происхождение и кон-серваторское образование еегероини верится с трудом.Михаил Бычков вместе с актри-сой намеренно снимают флерисключительности, какого бы тони было аристократизма. Сере-бряков ей вполне подходит: в от-личном исполнении Юрия Ов-чинникова он также заурядныйсоветский мещанин, ставшийпрофессором бог знает за какиезаслуги. Астров прав: Елена –хищница, которой нужны жер-твы. Если она способна любить,то только себя. Профессорша

бродит по сцене на высоких ка-блуках и в шубе, накинутой накупальник. Сняв шубу, самозаб-венно мажет кожу кремом. Вспектакле есть сцена, где герои-ня предстает перед Войницким всовершенно непристойной позе,будто бы призывая его к соитию.Но даже потерявший голову отлюбви дядя Ваня прекрасно по-нимает, что это игра-пытка.Взгляд Войницкого–Тукаева нетолько печален, в нем ясно чи-тается легкое презрение.

В финале второго акта пьесы,когда Елене Андреевне вздума-лось музицировать, вместо пиа-нино появляется труба. Инстру-мент выглядит комично и, разу-меется, реабилитирует больногомужа, не жаждущего слышатьтрубные звуки.

Проницательный Астров, хотьи чувствует влечение к Елене,понимает ее натуру: “празднаяжизнь не может быть чистою”.Неслучайно по-настоящемуоживляется героиня в тот мо-мент, когда появляется возмож-ность интриги, которую она за-тевает якобы с благой целью:помочь Соне. Сцена подготовкик свиданию с Астровым иронич-на: быстро-быстро сделатьначес для прически (называе-мой “бабеттой”), подкраситьгубы. Елене кажется: еще нем-ного, и Астров попадет в капкан.

Случайно подсмотренный Вой-ницким поцелуй лучшего друга слюбимой женщиной недорогостоит. И потому обмен репликамидрузей после инцидента большепохож на сговор (подтекст Астро-ва: не стоит волноваться, ни мне,ни тебе ничего не светит).

И Тукаев, и Новиков, как ка-жется, еще никогда не играли такпронзительно, нервно, их ролиможно смело назвать личным ивыстраданным высказыванием.

“Когда нет настоящей жизни,то живут миражами”. Эти словаВойницкого в спектакле имеютдвойной смысл. Один – оченьпонятный, его принято называтьрусской болезнью. В этом спек-такле все персонажи, включая“старую галку maman” – МариюВасильевну Войницкую (ТатьянаСезоненко) и няньку Марину(Татьяна Чернявская) – попива-ют. Водкой утешают в горе, под-бадривают. Выслушав горест-ный рассказ Телегина о том, какего назвали приживалом (Ан-дрей Мирошников – чудесныйВафля, роль строится на кон-трасте: корпулентный отставнойвоенный похож на большого, на-ивного ребенка), нянька привы-чно ставит перед ним стакан с“лечебной” жидкостью. В ноч-ной сцене, выпив по рюмочке,пускаются в пляс Елена и Соня.Они танцуют под “Цыганочку” висполнении “Поющих гитар” (па-мятную многим по фильму ГлебаПанфилова “Начало”).

Другой план – безмолвный, ме-тафоричный. Еще в первом актевнезапно за спинами персона-жей появится олень-призрак светвистыми рогами. Постепенноолени будут множиться, и одиниз них проникнет на сцену. Ноэти животные – символы вымер-шей фауны, сделанные из фане-ры с черными прорезями вместоглаз, они не видны персонажам.Этот мистический план каждыйможет трактовать по-своему, ноне иначе, чем предвестие беды.

После отъезда Серебряковых,когда жизнь Войницких должнавойти в привычную колею, спек-такль завершится неожиданно.Соня сорвет с головы бабушкикрасный берет и отчебучит подмузыку Геннадия Гладкова изфильма “Красная шапочка”смешной и отчаянный танец.

“А-а! В Африке реки вот такойширины. А-а! В Африке горы воттакой вышины…”. Быть может,лучшее будущее за такими, какэта девочка-очкарик, нелепаяхудышка, твердо знающая, чтомилосердно, а что нет.

Фото А.БЫЧКОВА

ПОСЛЕ ПРЕМЬЕРЫ


В стране ОленииЕкатерина ДМИТРИЕВСКАЯ

Грустно… Не потому, чтофестиваль закончился, а по-тому, что в очередной раз нестал открытием. Не сталоткрытием конкурс, радикоторого ММКФ и затеян.

Публика шла на уже засветившие-ся в конкурсе Канн, Берлина, Вене-ции фильмы “Тони Эрд-манн”Марен Аде, “Аттестатзрелости”Кристиана Мунджу,“Сьерра-Невада”Кристи Пую, “Втихом омуте”Брюно Дюмона, “11минут”Ежи Сколимовского,“Море в огне”Джанфранко Рози(авторы “ЭС”писали о них в своихматериалах об этих МКФ), – ноэто заслуга именно данных фе-стивалей. Кстати, часть картиниз параллельных программ уже ку-плена для отечественного прока-та. А вот приобрести фильмы изконкурса вряд ли кто решится.Они так и канут в безвестность.

Московский Международныйперестал быть праздником кино идля зрителей, и для журналистов.А красная дорожка мало чем от-личается от дорожки “Кинотав-ра”– сплошь наши.

О том, что с ММКФ надо что-то делать, каким-то образом егопереформатировать, влить све-жие идеи, писали уже не раз. Фе-стивальное руководство в головуне берет. Провели очередной ипошли дальше. А куда?

Грустно…О некоторых событиях и кар-

тинах ММКФ, об их создателях,об авторских размышлениях окино и жизни – на 6-7, 14-15страницах.

В “ложе прессы”дежурилаЕлена УВАРОВА.

СТОП-КАДР

Во время фестиваля в Домекино прошла выставка фотора-бот Александра Тягны-Рядно“Жизнь моя – кинематограф”.Маргарита Терехова и ФрансуаОзон, Валерий Рубинчик иФанни Ардан, Валерий Приемы-хов и Жан-Люк Годар, МихаилКалик, Роберт Де Ниро, МарленХуциев, Элем Климов… Людикино. Проект этот вошел в трех-томную монографию “Фотогра-фия – образ жизни – фотогра-фия”, вышедшую в нынешнемгоду к юбилею автора.

“Александр Тягны-Рядно неловит момент, он его видит, – на-писал кинокритик Андрей Ше-мякин. – Загадка особой притя-гательности его снимков заклю-чается в аристократическом бла-городстве, не позволяющем ма-нипулировать своими героями…Они, как это ни странно, живут.Камера лишь на секунду остано-вила их поток жизни… И это, ко-нечно, кинолетопись, иначе го-воря – классическая вертовская

“жизнь врасплох”. Или методпривычной камеры, за которым– внимание к каждому человекуи понимание неповторимостимига…”

«КЕ-ДЫ»

Режиссер Сергей Соловьев. Вролях: Николай Суслов, Аглая Ши-ловская, Илья Нагирняк, ВасилийВакуленко, Даня Гавриленко.

Вообще-то это не кеды, а крос-совки. Красные. Единственноецветовое пятно, отметившееся вчерно-белом фильме.

История с кедами, которыеСаня по прозвищу “Джаг-гер”решил купить перед уходом вармию (они-то его уж точно дож-дутся), – лишь завязка фильмаСергея Соловьева по рассказуАндрея Геласимова “Paradise

found”. Лишь повод для раскрут-ки сюжета, событий, разнообраз-ных ситуаций. Кеды приведутСаню к Амире, и их встреча ока-жется очень важной для обоих.

Это соловьевский фильм, чтоназывается, с головы до пят. Сер-гей Александрович возвращаетсяв нем к самому себе, к своим кар-тинам, персонажам, темам, гденадежды и расставания, взросле-ние души, нежный возраст, про-щание с романтизмом юности. Иневероятный шурум-бурум.Саню прозвали “Джаггером”, по-скольку увидели в нем сходствосо знаменитым рок-музыкантом.По мне, он чистый Бананан из“Ассы”. И Амира ходит в велико-ватой для нее белой мужской ру-башке – вспомним Алику Татья-ны Друбич из той же “Ассы”. Даи сама Друбич появится в кадре,Соловьев подарил ей единствен-ную реплику: “Здрасьте”.

Про “Ассу”Сергей Алексан-дрович когда-то говорил, чтохотел снять что-то вроде индий-ского кино. Лукавил. Про “Ке-ды”все время повторяет, что этокино про кеды. Снова лукавит.По большому счету, все его филь-мы про любовь.

Он привычно смешивает, каза-лось бы, несмешиваемое. Наоблезлых стенах – портреты ЧеГевары, Савелия Крамарова,Мика Джаггера, Татьяны Самой-ловой. В действие вводит цитатуиз калатозовских “Журавлей”.Запараллеливает. Проводы Бори-са на фронт и проводы Сани вармию. Вероника, бегущая вдольжелезной ограды, и Амира с ке-дами. Август 1941-го – октябрь2015-го. И финальный титр, ко-торый звучит как напутствие,наказ, заклинание: “Только быне было войны”…

Сергей СОЛОВЬЕВ:«Было ощущение радости,

что все продолжается»– Сергей Александрович, в

какой степени эта картина былавашей, соловьевской, а в какойстепени вы делали что-то принци-пиально новое для себя?

Сергей СОЛОВЬЕВ: Чувства,что я живой водой окатился, сталсовершено новым, совсем безо-сторожным, восемнадцатилет-ним – не было. Снимал одну изсвоих картин…

Я как-то прочитал у Трюффо:“Чего бы вы хотели в жизни? – Даничего бы не хотел в жизни.Хотел бы просто быть француз-ским кинорежиссером, которомувыпала честь снять два десяткаили чуть больше картин”. Думаю,это очень правильная позиция. Яне примазываюсь к величиюТрюффо – к логике мысли.

Чего бы я хотел? Хотел бы бытьрусским режиссером, которомувыпало счастье снять два десяткаили чуть больше картин. Я их ужебросил считать. Но ощущениерадости оттого, что все продол-жается, было. А желания самогосебя вштырить, наколоть – вотбуду сейчас совершенно новый,непредсказуемый – не было. Да яна это и не рассчитывал, и нехотел рассчитывать. До каких порты будешь интересен? До тех пор,пока ты будешь жить. Обыкно-венно и естественно жить.

Очень благодарен фильму исвоим продюсерам, супругамТреушниковым – их радоститоже такие же незатейливые, каки у меня. Поэтому ни о какихдьявольских новшествах я ска-зать не могу. Самое главное дья-вольское новшество – счастье,которое выпадает на любой кар-тине, к которой ты хорошо отно-сишься, а я ко всем снятым мноюкартинам более-менее хорошоотношусь, ведь встречаешься сновыми людьми.

– Это все-таки не дьявольское,а божественное новшество…

– А, божественное. Хотя здесьграница с трудом определяется.Во всяком случае, я благодаренвсей своей группе – потрясаю-щие люди. Это новые люди вмоей жизни. Много новых людей.А вот с художником СережейИвановым у меня жизнь прошла.Сколько мы с ним фильмовсняли – уже не помню. Так чтосамая главная новизна – люди.

– Сергей Александрович, ввашей программе САС, котораясуществовала в 90-е годы, вы го-ворили о том, что в основе многихваших картин лежит некий стран-ный визуальный образ, с котороговсе начинается. Был ли он в “Ке-дах”, и что в их создании для васоказалось первичнее – жесткаяконцепция (ибо у вас есть оченьконцептуальные фильмы) или все-таки импровизация?

– Спасибо большое за откры-тие – я узнал сейчас, что сделалкартину жестко концептуальную.



Ложа прессыСПИСОК ЛАУРЕАТОВ

Главный приз «Золотой Георгий» - «ДОЧЬ» (режиссер Реза Миркарими,Иран). Специальный приз жюри - «ПОЮЩИЕ БАШМАКИ» (режиссер РадославСпасов, Болгария). Приз за лучшую режиссерскую работу - ПУК ГРАСТЕН («37», Дания/США). Приз за лучшее исполнение женской роли - ТЕРЕСЕ МАЛЬВАР («Пелена»,Филиппины). Приз за лучшее исполнение мужской роли - ФАРХАДУ АСЛАНИ («Дочь»,Иран). Приз за лучший документальный фильм - «ГОСПОЖА Б. ИСТОРИЯ ЖЕН-ЩИНЫ ИЗ СЕВЕРНОЙ КОРЕИ» (режиссер Черо Юн, Республика Корея). Приз за лучший короткометражный фильм - «ПОЛНЫЙ СЕЛФИ» (режис-сер Николь Брендинг, США/Канада). Призы за вклад в мировой кинематограф - режиссерам СЕРГЕЮ СОЛО-ВЬЕВУ, КАРЛОСУ САУРЕ (Испания), СТИВЕНУ ФРИРЗУ (Великобритания). Специальный приз «За покорение вершин актерского мастерства и вер-ность принципам школы К.С.Станиславского» - актрисе МАРИНЕ НЕЕЛО-ВОЙ. Приз жюри ФИПРЕССИ - «ХУДШАЯ ИЗ ЖЕНЩИН», режиссер Ким ЧжонКван (Республика Корея). Приз жюри российской критики - «37», режиссер Пук Грастен(Дания/США); диплом - «ПЕЛЕНА», режиссер Ралстон Джовер (Филиппи-ны); специальное упоминание - «ПАМЯТЬ ЗАБВЕНИЯ», режиссер Руй Герра(Бразилия). Приз зрительских симпатий - «ДНЕВНИК МАШИНИСТА», режиссерМилош Радович (Хорватия/Сербия).

Фото А.Тягны-Рядно

Когда я снимал “Ке-ды”, меняспрашивали, что я делаю? А я всепытался из себя выжать какую-токонцепцию и никак не мог. Ичестно говорил: про кеды сни-маю, про кеды… А других мыслейнет? Нет, совсем нет.

Я испорчен Львом Николаеви-чем Толстым на предыдущей кар-тине. Про что “Анна Каренина”?Ну как про что – не нужно изме-нять мужу, иначе попадешь подпаровоз. Так и здесь меня заму-чили: это антивоенная картинаили это провоенная картина? Яне знаю. Знаю только, что намвсем нужно остаться живыми.Вся моя концепция заключена вэтом: что бы ни происходило,очень хотелось бы, чтобы какможно больше детей и детейнаших детей осталось бы вживых. Просто в живых. Тогдабудет хорошо и интересно.

– Можно представить ощуще-ние продюсеров, когда Соловьевпришел и сказал, что будет сни-мать про кеды и только про кеды, ибольше ни про что… На чем вы со-шлись в таком случае?

Антон ТРЕУШНИКОВ: Вовремя первой встречи он посето-вал: вот, мол, никто не финанси-рует. Во время второй встречи япоинтересовался, что он думает омалобюджетном кино. Он началрассказывать про “Ке-ды”, проАндрея Геласимова, который емупонравился как писатель. Приподсчете бюджет картины потя-нул на 30 миллионов рублей.Потом нас заинтересовало, чтотам будет сниматься ребенок-ау-тист, поднимается проблема пси-хического здоровья (чем, кстати,занимается моя супруга – На-талья Треушникова). Потом япрочел Сергею Александровичунебольшую лекцию про ВасилияМихайловича Вакуленко, а Со-ловьев предложил познакомить-ся с ним и попробовать…

Вот начало нашей совместнойистории, связь Геласимов – Со-ловьев – Вакуленко мне показа-лась весьма любопытной, любо-пытным показался весь проект.

– В вашем фильме можно уви-деть зашкаливающее количестворазных кинематографических ал-люзий. Когда-то вы сняли “Спаса-теля”, фильм очень похожий пообрамляющей рамке. Связаны ликак-то эти два фильма для вас?

Сергей СОЛОВЬЕВ: Конечно,связаны: я их снимал. Но один сдругим как-то увязывать – такихидей и планов у меня не было.

Меня, прежде всего, сразил Ан-дрей Геласимов. Своим студентамя несколько раз пересказывалсвоими словами рассказ Геласи-мова. Я его не собирался снимать.Просто пересказывал. Никакиепласты не перебирал. Мне понра-вилась сама идея: перед уходом вармию парень не знал покупатьему кеды или нет. А потом при-шел к мысли – все-таки поку-пать. Вот колоссальная работамысли – все-таки покупать, по-тому что будет мотивация вер-

нуться назад, кто-то будет ждатьтебя, а ждать тебя будут кеды.

Вот такая простейшая вещь,погруженная в систему нашихнеестественных реалий. Онаменя заворожила. Ведь оченьважно, чтобы возникла совме-стная ворожба. И первоначаль-ным автором ворожбы был Гела-симов.

Любопытная вещь: когда сни-мал фильм и встречался с Геласи-мовым, вспоминал альманах “Та-русские страницы”, который вы-ходил в 50-х. С гениальными рас-сказами Юрия Казакова. У прозыГеласимова родство с “Тарусски-ми страницами”. Там еще былиОкуджава, Ахмадулина… Такогокласса литература меня сильнопривлекала и завлекала. В ней –воздух эпохи. Живительнейшийвоздух искусства. Хотелось бы,чтобы он вернулся в наше кри-зисное время.

– Как вы искали исполнителейролей?

– Я вообще противник кастин-гов. Убежден, что они не нужны.Люди должны материализовы-ваться из воздуха. Аглая Шилов-ская материализовалась из возду-ха. Коля Суслов поступал ко мнево ВГИК, а потом по указаниюбабушки перепоступил в Щукин-ское училище. Я его потерял извиду, и мне его нашли. То, что онпохож на Мика Джаггера выяс-нилось в процессе съемок. Вродебы случайно, но нет, не случай-но, художественно не случайно.

Что касается Ильи Нагирняка,который играл Красного… Мыискали под Севастополем авто-мобиль, а нашли Илью. Он меха-ник и практически сам спаялэтот автомобиль. И мы сталипаять вместе.

Даню увидел в детском доме вБахчисарае. Поразительныемальчишки-аутисты, друзья Даняи Эдик. Лица талантливых людей– особая категория. У них непросто звезда во лбу горит, у нихсверхмощный дизайн лба. Видносразу. Смотреть на них было однонаслаждение. Они точно такиеже, как мы, только лучше. Оченьтрепетные, искренние.

– В вашем фильме прослежива-ются две линии. Первая – толе-рантность к людям. Вторая – во-енные учения. Какая связь междуними?

– Да нет никакой связи. Естьтакая константа в нашей жизни:настанет момент, когда нужнобудет идти в армию. Я не знаю,как будет развиваться жизнь,знаю только одно – этого никтоне минует.

Геласимов рассказывал, откудавзялся его рассказ, он провожалсына в армию, а потом приезжалк нему. В рассказе есть живаяпульсация.

Главное, чтобы не было войны.Чтобы все мы были живы. И всенаши были живы. И все не нашинаши тоже.

Андрей ГЕЛАСИМОВ: Доба-влю только… Ни в самом расска-

зе, ни в фильме нет ни антивоен-ного, ни патриотического пафо-са, нет политических задач. Этопросто история о том, как к чело-веку приходит момент испыта-ний, и в них он должен войти до-стойно. И дальше вопрос в том,как он выйдет из этих непростыхиспытаний, с каким достоин-ством их перенесет.

Сергей Александрович позво-нил и сказал: мы снимаем кинопо вашему рассказу. Я ответил:“Очень хорошо”.

«МАРИ И НЕУДАЧНИКИ»

Режиссер Себастьен Бетбедер.Франция. Конкурс.

Фильм этот, на первый взгляд,пожалуй, не стоит восприниматьвсерьез. Принять как данность.Он лукавый, ироничный, с лег-ким дыханием. Истинно фран-цузский. И по настроению, и поперсонажам, с которыми прият-но попутешествовать по Парижу,посидеть в кафе за чашечкойкофе, поплыть на пароме на ос-тров Груа, где единственный вЕвропе изогнутый пляж, маяк, у-ютные домики, полюбоватьсявидами Бретани. И по сюжету –двое мужчин в поисках однойженщины.

Но несерьезен он на первыйвзгляд. Во флешбэках разматыва-ется лента жизни каждого из трехгероев до объединившей ихвстречи. Предыдущие влюблен-ности, неудачные романы, в томчисле и литературные, горькиерасставания, болезненные разо-чарования, безработица, творче-ские неуспехи и прочее, и про-чее. Они маются, ищут себя, вер-ных спутников, место подсолнцем. Не всегда удается. Непотому, что “неудачники”, а по-тому, что так складываются об-стоятельства, их не принимаю-щие. И найти себя не так-то про-сто.

В самом начале фильма – кар-тина на стене: яхта на волнах, а внебесах – ангел. Значит, все сло-жится хорошо. К тому и пришло.

На короткое мгновение в кадрепоявляется Эммануэль Рива, ак-триса почти шестьдесят лет назадпредставшая в одной из самыхстрастных и трагичных киноис-торий о любви, “Хиросима, лю-бовь моя”Алена Рене, и спустяпятьдесят с небольшим лет вновьпрожившая на экране любовь итрагедию в “Любви”Михаэля Ха-неке. Всего короткое мгновение,но сколько в него вложено…

“Неудачники”в названиифильма привели на пресс-конфе-ренции с его создателями к раз-мышлениям о лузерах. РежиссерСебастьен Бетбедер вступился засвоих героев: “Лузер – человеквне системы, а они просто живут,как умеют. Пытаются посмотретьна себя со стороны, на мир, налюдей. Хотя сама проблема лу-зерства весьма актуальна для со-

временной Франции, оказавшей-ся в условиях экономическогокризиса”.

«37»

Режиссер Пук Грастен.Дания/США. Конкурс.

Улица в одном из районовНью-Йорка. Девочка рисуетмелом на асфальте. Одноклас-сницы торопятся в школу. Семьяафроамериканцев переноситвещи в новую квартиру. Женщи-на протирает окно. Мальчишкизабавляются тайком от взрослых.Дедушка и бабушка обсуждаютпредстоящий день рождениявнучки. А сама внучка, бродя покоридорам, лестницам, перехо-дам, отсчитывает шаги – 2025,2026… И произносит, что на пятитысячах случится страшное. Егоничто не предвещает, но оно все-таки случается…

В основе фильма – реальноесобытие. И у него есть конкрет-ная дата – 13 марта 1964 года. Вэтот день произошло убийство,вошедшее в учебники социаль-ной психологии как “синдромДженовезе”. Девушку убивали,но никто не вызвал полицию, непомог ее спасти. Закрывшись всвоих квартирах, соседи делаливид, что ничего не происходит.

Мы не станем свидетелями са-мого преступления. Оно останет-ся там, за стенами. Но мы будемощущать его до мурашек покоже. В гуле голосов, стонах,обрывках фраз, тревожно вспы-хивающем свете за окнами, вчьей-то бессоннице, музыке,включенной на полную мощ-ность, видениях.

Слово режиссеру-дебютантуПук Грастен; она родом из Дании,стажировалась в Школе искусствв Нью-Йорке:

– Сначала возникает страх, апо мере того, как мы привыкаемк нему, появляется равнодушие –об этом я хотела рассказать. Уменя было много фактическогоматериала, я просматривала по-лицейские протоколы, но хотелапоказать страх, переходящий вравнодушие, глазами детей, вза-имоотношение детей и взрослых,которые стараются ни во что нелезть, не высовываться.

Я назвала фильм “37”по заго-ловку в газете “Нью-Йорктаймс”, где было написано о том,что 37 человек видели убийство ини один не позвонил в полицию.Многих занимает вопрос о коли-честве людей, знавших об убий-стве, я же сосредоточилась натом, почему никто из них не по-звонил. Какие причины стоялиза этим, какие причины были укаждого…

Действие фильма происходит в1964 году. И мне хотелось пока-зать некий срез американскогообщества. По всей Америке про-шли большие социальные сдви-

ги. И событие, о котором расска-зывает фильм, тревожный звоноквсему обществу, тревожный сиг-нал – изоляция отдельных людейв своих квартирах, изоляция от-дельных наций ни к чему хоро-шему не приведут.

Кого же все 37 свидетелей боя-лись? Дело даже не в том, чтолюди боятся, что рядом ходитубийца. Дело в том, что ни однасемья не хочет заморачиваться,делать лишних движений, тра-тить свое время – в конце кон-цов, за окном глубокая ночь, атому, кто позвонит в полицию(кстати, единого аварийного но-мера 911 тогда не было), придет-ся называть свое имя, выступатьпонятым и так далее. И каждыйдумает, что о преступлении сооб-щит кто-то другой.

“Не бойся врагов, в худшемслучае они могут тебя убить. Небойся друзей, в худшем случаеони могут тебя предать. Бойсяравнодушных – они не убивают ине предают, но только с их мол-чаливого согласия существуют наземле предательство и убий-ство”(Бруно Ясенский).

«24 СНЕГА»

Режиссер Михаил Барынин. Рос-сия. Конкурс документальногокино.

Полярное сияние. Заиндевев-шие деревья. Синее-пресинеенебо. Огромная луна освещаетдорогу. Фантастическая красота.Смотреть – не насмотреться.Если не брать в расчет, что зимойтемпература здесь доходит до 70градусов мороза. А не брать в рас-чет факт этот невозможно.

– Вчера какая погода была? – Теплая была. Теплая – где-то к минус пяти-

десяти. Заполярье. Избушка чуть ли не

краю света. Порой бензина и со-лярки не хватает, продукты – вдолг. Зарплату задерживают, да икопеечная она, эта зарплата.

24 снега – это 24 зимы. Столькоуже Сергей, герой фильма, обитает вэтом краю и выращивает лошадейособой якутской породы. Ухаживаетза ними, как за детьми. Принимаетжеребят. Счищает, а порой срубаеттопором ледышки, которыми от жут-кого мороза покрывается шерсть ло-шадей. А они терпеливо сносят неслишком приятную процедуру. Несобьешь лед, кобыла не сможет ро-дить. Есть два помощника, но теприезжают всего на пару месяцев,больше не выдерживают.

• Сергей Бодров-мл.• Кадры из фильмов “Ке-ды”,

“37”, “24 снега”

Окончание на с. 14–15



15марта 1938 года, сразупосле аншлюса Ав-стрии, Адольф Гитлерс балкона дворцаХофбург в Вене высту-пил перед местными

жителями, до предела запру-дившими Хельденплатц (Пло-щадь героев). Австрийские на-цисты принимали Гитлера вос-торженно и истерично, провоз-гласив “протектором короны”.

В 1988 году, когда пьесу “Пло-щадь героев” Томаса Бернхар-да представили в БургтеатреВены, исполнилось полвека смомента той речи Гитлера и столет обитания самого театра наРинге, где в связи с премьеройрежиссера Клауса Пайманаразразился невообразимыйскандал. Бернхарда за его вы-сказывания – сейчас “всё кудахуже чем в тридцать восьмом абудет еще ужасней они уже пе-рестали скрывать враждеб-ность они перестали скрыватьсвое юдофобство” или “вся Ав-стрия сцена где сплошное раз-ложение упадок и гниль толпасамим себе ненавистных стати-стов <…> которые беспрерыв-но и во все горло орут требуярежиссера А режиссер придети спровадит их в пропастьокончательно и бесповоротно”(пьесы драматурга написаныбез знаков препинания) – не-щадно поливали грязью, вели-чая направо и налево очерни-телем заодно с Пайманом.

Премьера “Площади героев”в постановке Кристиана Люпысостоялась в Вильнюсе в концепрошлого сезона, а недавно засвою сценическую интерпрета-цию пьесы Бернхарда польскийрежиссер стал обладателемважнейшей литовской те-атральной премии – “Золотойкрест сцены”. В июле спектакльНационального драматическоготеатра Литвы приглашен наАвиньонский фестиваль, а вновом сезоне отправится наОсенний фестиваль в Париж.

Это очень негромкий спек-такль, несмотря на то, что вы-крики беснующейся на Хель-денплатц в далеком прошломтолпы, доносящиеся как еди-ный парализующий шум, пре-следуют здесь не одну толькоХэдвиг, вдову покончившего ссобой профессора ЙозефаШустера. Они сопровождаютдолгие разговоры о профессо-ре почти постоянным, лишьварьирующим тембр, приглу-шенным фоном. Порой он сли-вается с далеким перезвономколоколов.

Стостраничная пьеса Берн-харда состоит из сухого и горь-кого обмена репликами приполном отсутствии внешнегодействия. Все уже произошло,давно и недавно, а в день похо-рон профессора застыло в не-движимости и только переби-рается свидетелями событий впамяти.

Три сцены пьесы предлагаютнесколько вариаций воспоми-наний, то повторяющихся, топротиворечащих друг другу вмелочах. Сходятся они в глав-ном – бегство героя из Веныпосле прихода нацистов, воз-вращение спустя годы, оказав-шееся трагической ошибкой, ипопытка покинуть родной городвновь, закончившаяся само-убийством, привели семьюШустеров к распаду и краху. Итаких семей легион.

Квартира с серыми стенами ивысокими потолками выходитокнами на Хельденплатц. Ком-ната, как бывает перед переез-дом, выпотрошена и оголена –в углу громоздятся приготов-

ленные к отправке в Англиюкоробки с надписями Oxford,пара гардеробов затянута про-зрачным целлофаном, сиротли-во повернуто боком потрепан-ное красное кресло, к окнупридвинут стул, а к стене дере-вянный столик, явно остаю-щийся в Вене за ненадобно-стью. Белокурая служанкаГерта – Тома Вашкевичюте вчерном платье и массивныхчерных башмаках тоскливоразбирает и чистит оставшиесяот хозяина ботинки, выстав-ленные перед ней рядами, нос-ками по направлению к огром-ному сводчатому окну, словновсе они стремятся шагнуть сподоконника вслед за профес-сором. Окно притягивает иГерту, заставляя подолгу зами-рать, всматриваясь в прошлое,– именно служанке выпало об-наружить противоестествен-ную смерть хозяина.

Разномастная пожившаяобувь как будто напоминает – вэтом тончайшем спектаклевряд ли есть что-то случайное– о необычном мемориале жер-твам Холокоста на набережнойв Будапеште. Там, в память оевреях, расстрелянных наДунае венгерскими нацистами

в 1944–1945 годах, не такдавно были установлены 60пар железной проржавевшей,мужской, женской и детскойстоптанной обуви. Выстрелы сберегов Дуная спустя десяти-летия добрались и до профес-сора Шустера, внезапно осоз-навшего, что вторая эмиграцияне даст облегчения; только рух-нул он не в реку, а на асфальтХельденплатц.

Первое действие из трехспектакля Кристиана Люпы, напротяжении которого экономкапокойного госпожа Циттель –Эгле Габренайте выплескиваетна Герту единым словесным по-током ушаты собственных раз-мышлений, кажется вполне за-конченным произведением.Статикой и значительностьюпоз экономка, рассуждающая опрофессоре, его семье, причи-нах фатального поступка,потом о себе, Герте и будущемкаждой из них, и снова о про-фессоре и его привычках, на-поминает античных героинь.Монологи Циттельши, как ве-личают ее за глаза, иногда раз-биваются короткими, чащевсего не связанными с толькочто прозвучавшим, репликамиГерты. Если прочитать их от-

дельно, то пунктиром предста-нет история отношений в семьеи хроника недавних событий:“Человек говорит я покончу ссобой и кончает с собой”, “Про-фессор Роберт теперь тожедолго не проживет” (речь обрате), “Голову совсем” (раз-мозжило), “Госпожа профессор-ша меня не любит”, “Господинпрофессор обещал взять меняс собой в Грац”, “Сам-то про-фессор в Англию вовсе нехотел”, “Профессор Роберт сле-дующим будет”. Голос у затор-моженной, норовящей надолгозастыть у окна, драматическиприжимая ботинок к щеке, слу-жанки – хрипловатый, севшийот долгих рыданий, слезы всевремя на подступах. Скукожив-шись в кресле, Герта вытираетглаза чем-то из одежды про-фессора, внезапно принюхива-ется к ней – запах подстегива-ет видения прошлого, застав-ляя слезы бежать еще го-рестнее.

Минимализм и сдержанностьактерского существования до-ведены здесь до совершен-ства. Исполнители работают смикрофонами, и в первом актеэто особенно оправдано – приполном отсутствии форсирова-

ния голосов произносимые ак-трисами тексты, демонстратив-но не складывающиеся в диа-лог, выглядят внутренними мо-нологами, развернутыми, как уЦиттель, предельно скудными,как у Герты.

Существование этих двоих –медленное и весомое. И этопритом, что совершают онимножество мелких бытовыхдействий. Герта возится собувью, Циттельша проводитревизию костюмов (особаянежность достается тому издвадцати двух, который про-фессор носил тридцать лет), апотом приносит гладильнуюдоску и всерьез принимаетсяза дело, сопровождая процесслекцией о том, как именно тре-бовал профессор складыватьвыглаженные сорочки, сам об-учив ее этому. За гладильнойдоской десятилетиями царив-шая в доме экономка, ближай-шая советчица профессора, чи-тавшая Декарта и Спинозу,смотрится, как за кафедрой ваудитории.

После людей остаются вещии воспоминания: на серойстене проступает картинкавидео, на которой еще живой ибодрый профессор Йозеф Шус-тер раз за разом демонстриру-ет, как идеально сложить от-глаженную мужскую рубашку. Вего четких движениях ощутиматяга к перфекционизму, пере-давшаяся экономке. Вероятно,видеоролик прокручивается вголове у госпожи Циттель, покаона гладит и вдохновенно скла-дывает сорочки.

У Герты, судя по всему, своисюжеты перед глазами, из тех,что хочется сохранить навсег-да, – она сомнамбулически вы-тягивает из профессорскогоботинка шнурок и бережно на-матывает на руку, поворачива-ется к зеркалу гардероба и лю-буется на руку с импровизиро-ванным браслетом. Постепен-но фигура Герты у зеркала ухо-дит в темноту, а от картинки сдеятельным профессоромЙозефом остается лишь раз-мытое светлое пятно.

Два брата в семье. Один за-дыхается от болезни, другойвсю жизнь задыхался от атмо-сферы ненависти. Страдающийот одышки профессор Роберт висполнении ВалентинасаМасальскиса (он же был про-фессором Йозефом в видеосю-жете) возвращается в сопро-вождении двух племянниц складбища. Проходя черезФольксгартен, уже совсем не-подалеку от Хельденплатц, онивынуждены присесть на ска-мейку: марш-бросок для стари-ка, с трудом опирающегося напалку, оказался непосильным.

Пространство парка уныло ибесприютно: серо, сумрачно,голо – впрочем, это определе-ние подходит к каждому изактов. Стоит хмарь раннейвесны, стелется туман, слы-шится настырное карканьеворон, в углу черным нарисова-на свастика, на заднике высве-чиваются блеклые очертаниявполне узнаваемого вильнюс-ского холма с башней Гедимина-са (действие может происхо-дить в любом месте на земле,где способен прорасти нацизм,недвусмысленно намекает ре-жиссер, выступающий и в ролисценографа). Три черные фигу-ры: сам Роберт Шустер и двенемолодые дочери его брата,Анна – Виктория Куодите иОльга – Эгле Микулёните, ка-жутся потерянными нахохлив-шимися птицами в этом пустын-ном месте, хотя на заднике пе-риодически мелькает челове-ческая фигура, механическипроходящая слева направо, разза разом, все мимо и мимо.

Черные одежды, черные су-мочки, мысли о черном (“навашем отце как ни на ком дру-гом можно было изучать что

ПРИГЛАШЕННЫЕ В АВИНЬОН


Отказываюсь – житьМария ХАЛИЗЕВА

такое несчастный человек”, “онже сам говорил из Вены надолибо сразу же уезжать либокончать самоубийством”,“самые короткие похороныкакие мне приходилось видетьв жизни и самые жуткие”, “дядяРоберт может слушать Бетхове-на и даже не вспомнить о пар-тийном съезде в Нюрнберге аотец вот не мог“, “в Оксфордевероятно он потерпел бы пол-ный крах”), лишь трость про-фессора Роберта – светлого де-рева.

Исчерпав темы, кружившиевокруг одной-единственной,черная троица уходит в публи-ку. Панорама на заднике линя-ет, выцветает, истаивает, а вме-сто нее проступает фото те-атрального зала – видимо, всвязи с рассуждениями Берн-харда о ненавистных государ-ству, которое “во все века вы-тирало ноги о человека”, мил-лионах статистов.

Речи заключительного актазвучат в опустошенной столо-вой (коробки и чемоданы ждутсвоего часа и здесь), рядом снакрытым на восемь персонстолом водружена напольнаяваза с белыми лилиями. Подровный шум с улицы все со-бравшиеся демонстрируют не-прикрытое томление в ожида-нии вдовы Хэдвиг – ДолоресаКазрагите и ее сына Лукаса –Арунас Сакалаускас. К уже зна-комым нам людям прибавилисьпочитатель профессора, посвя-тившего себя Гете-Клейсту-Кафке, и коллега покойного сженой. Атмосферы поминок нечувствуется и тогда, когда всеоказываются в сборе и усажи-ваются за стол с белой скатер-тью перед огромной супницей.Жужжат приевшиеся, замусо-ленные повторением фразы:всё давно уже проговорено, но-вого не добавить. Застольныйгудеж перекрывается нераз-борчивыми выкриками толпына площади, но их, кажется,слышим только мы и вдова про-фессора. Лицо ее искажаетсяэкспрессионистской гримасой,углы губ отчаянно ползут вниз,глаза вспыхивают безумием иужасом, рука судорожно тянет-ся к горлу. Перехватив остекле-невший взгляд Хэдвиг, полвекапытавшейся исторгнуть из себявоспоминания о вое толпы, при-ветствующей Гитлера, госпожаЦиттель закрывает окно, нобесполезно – беснование толь-ко усиливается, рев нарастает,невидимые люди в экстазе ис-тошно скандируют. Обреченнооцепеневшая во главе поми-нального стола Хэдвиг напоми-нает мумию в черном платье, вшляпке с вуалью и с ожерельемна шее. Немыслимый стон ирык людских масс полнит про-странство (обедающие невоз-мутимо продолжают беседо-вать, но уже беззвучно), стеныкомнаты угрожающе синеют,окно, глядящее на Хельден-платц, за которым долго мета-лись белые облака, взрывает-ся, картинно летят в разныестороны большие осколки навидео.

В пьесе экзистенциалистаАльбера Камю “мученик наваж-дения”, тиран-император со сло-вами “В историю, Калигула, висторию!” разбивал огромноезеркало. Когда в спектаклеКристиана Люпы обрушиваетсягромадное оконное стекло,мысленно констатируешь: “В ис-торию, семья Шустеров, в исто-рию”. Впрочем, они туда ужевписаны.

Фото Д.МАТВЕЕВА

Ия, как многие, в том числепредставители Авиньонско-го фестиваля, пригласив-шие спектакль к участию, –под большим впечатлениемот “Мертвых душ” Кирилла

Серебренникова, с большим опоз-данием увиденных в Гоголь-центре.К сожалению, не могу сопоставить спредшественником – рижской по-становкой режиссера по тому жепроизведению. Признаюсь сразу,что не разгадал спектакль до конца ивижу в этой загадочности и пере-ливчатой неровности-нервности егоособую вызывающую прелесть.Ужасно, когда абсолютно все ясно,особенно в Гоголе. Древнее правило:не дело искусства отвечать на во-просы, дело умело задавать их, фор-мулировать.

А ведь Серебренников вновь ста-вит мейерхольдовский вопрос: ктотакой в русской культуре Гоголь?Что такое вообще мертвые души –символ прожигания жизни, знак,знамение, проклятие русского чело-века? Порча, нашедшая на нас? Иотчего тень скачек на мертвецах со-провождает нас на протяжении всейистории? Как в свое времяМейерхольд задавался загадкой, чтотакое страх и раболепство провин-ции перед ревизором, так и Сере-бренникова мучает вопрос о полномее равнодушии к заповедям, к отве-ту перед Богом за свои деяния, кактолько тень ревизора на секунду от-ступит. Выявление природы безум-ной прикованности к обездушенно-му, мертвому телу, от которой рус-ский государственный человек такникогда и не смог освободиться,ведет Серебренникова по ступенямсценического гротеска, вплоть домощной сцены пиршества мертве-цов за столом, происходящего в во-ображении пройдохи.

Особенно замечателен поворотпоследней трети зрелища, прочи-танного через синтез биомеханики иБахтина. Здесь перед нами возника-

ет царство этих самых мертвецов, накоторых театр обычно не обращаетособого внимания. Подземелье,куда опущено и спущено все сокро-венное, возможное, да неосущест-вленное, вытес-ненное, исковер-канное и по-своему поэтическое, уСеребренникова загадочно, вол-шебно и страшно. Оно уводит вдальний лабиринт гоголевскогомира, в котором самому надо разо-браться. Возможно, пошевелитьмозгами, возможно, перечитатьроман, возможно, прийти на спек-такль еще раз и свободно, без пер-вичного очуждения, без умничаньяв зрительном зале, задуматься надстроением гоголевского русскогомира и над структурой самого спек-такля, которая при всей кажущейсяпростоте, эффектности и легкостиформы балагана не считываетсясразу.

Выверенность серебренников-ской постановки проливает особен-ный свет на математику гоголевскойформы, давно занимавшую иссле-дователей, на повторы, галерей-ность структуры и персонажей (га-лереи с душевным подпольем).Замкнутая вовнутрь сценографияспектакля также имеет свою мате-матику ритмов. Через сквозныепроемы дверей и окон, примелькав-шихся вроде бы как общее место насцене обновленного театра Гоголя,скачут туда и назад гоголевские пер-сонажи – тот серый, тот коричне-вый, тот черный, тот невнятный – вритме бешеного скока, заставляю-щего дрожать от напора несущейсяРуси-тройки.

В гоголевском спектакле сновапотрясают музыкальные дерзаниярежиссера с композитором Алек-сандром Маноцковым и другимиего коллегами (вспоминается “Гам-лет-машина” Кирилла Серебренни-кова на Малой сцене МХТ). Безэтого ключа приоткрыть загадоч-ный гоголевский жанр поэмы-гро-теска было бы невозможно. Отдель-

ные зонги на тексты Гоголя проби-рают чистотой и прозрачностью додрожи, причем это русские зонги, сминимумом очуждения и максиму-мом поэтического полета – какой-то новый зонговый симфонизм, чтоли.

Режиссер чувствует физиологизмнатуральной школы как никто, или,точнее, в полном соответствии свниманием к нему русской нату-ральной школы. Поразительно вве-дение мира запахов (то один непри-ятный запах, то другой) – никтоэтого у Гоголя на театре не считывал.Но если так, тогда их маловато,чего-то еще под финал не хватает.

Над всем происходящим витаетсекрет фигуры русского мошенни-ка: скупает мертвые души, торгуетбезо всякого смысла, но до погибе-ли. Легко выходит сухим из воды илегко, как в спектакле, прыгает враспахнутое окно, в никуда. Крича-ще-диковинными знаками-симво-лами пророщена вся ткань поста-новки Кирилла Серебренникова.

Странное ощущение, не поки-дающее и после спектакля, – кажет-ся, что пришел, разумеется, не в ста-рый запыленный театр имени Гого-ля, и даже не во что-то супер-новое,минималистское, а на Таганку пе-риода самых ее трезвых, простран-ственно-метафорических синтезов.Тень Юрия Любимова блуждает. Также, как в его спектак-лях, действен-ны рампа, правая и левая часть пор-тала, все уровни сцены, понятой какинструмент совершенствованияграфики и математики сценическихпередвижений.

При этом первые 15 минут дей-ствия “Мертвых душ” на фоне всегоцелого показались мне не столь про-зрачными и яркими, даже отчастигрязновато-суматошными. Выпада-ют из общего движения найденнойформы – бесконечная маята колеспо расейским дорогам, раздеваниематрешки, вплоть до возникнове-ния невесты в юбке-буфф и явления

душ из-под земли, словно воландо-вой компании.

Точно найденная метафора дви-жения прохвоста по России пред-стает в перебежках от стены к двери,от дверного проема, широкого итемного, как пропасть, к безбреж-ной, всепожирающей широтерампы – вот она, сквозно-русская,радищевско-пушкинско-гоголев-ская тема скачек на шеях сирыхземли сей, на мертвецах, умученныхжизнью.

Ноздрев в исполнении МихаилаТройника – актерски изумителен.Собакевич – Антон Васильев, Ко-робочка – Олег Гущин, все в масть.Чичиков – Семен Штейнберг, эта-кий червь на теле русской земли,слишком уж гладок, не хватаетмощи при всей точности рисунка.Задумываешься, каким окажетсягротеск актеров молодой труппы Го-голь-центра лет этак через пять, де-сять, если сегодня они справляютсяс такой широкой шкалой гро-тескной гаммы.

С Гоголем легко соскользнуть вактуализацию, но Серебренниковне соскальзывает, а дает волюнашим ассоциациям, благо совре-менная действительность прибли-зилась к гоголевской разметке гале-реи “мертвых душ” столь близко,что дистанция истории тает на гла-зах, превращаясь в смех сквозьслезы.

Сверхъестественный, визионер-ский, настоянный на гоголевскихстрастных галлюцинациях призывзаново вникнуть в роман и, читаяГоголя, пробиваться сквозь хресто-матийное понимание – отважноедостижение Гоголь-центра и Кирил-ла Серебренникова. Ясно, что это непоследний его Гоголь, не первые ине последние его “Мертвые души”.

Все же задаюсь вопросом: почемуна виденном мной представленииполного зрительского “отпада” нипо линии смеховой, ни по линиигротескной не было? Что мешает до-стижению апофеоза романа,являющегося для Серебренникова“ключевым кодом русской жизни”?Сместилась грань призмы “над вы-мыслом слезами обольюсь” – смехзвучит, а слезы застревают в горле.Что-то тормозит движение метафо-ры извне и снаружи. Режиссеру вид-нее. Пусть дальнейшие спектаклиоткроют секрет формы и ее не всег-да искусно отмеренной дистанцииактера по отношению к залу.

Фото А.ЙОКУ

ПРИГЛАШЕННЫЕ В АВИНЬОН


Скачки на живыхмертвецах

Владимир КОЛЯЗИН

Театрально-образователь-ный форум “Науруз” –главная фестивальная до-стопримечательность те-атральной Казани. Этотсмотр сценических дости-

жений тюркских стран и наро-дов возник еще в конце 1980-х,сначала работал как передвиж-ной фестиваль, меняя дислока-ции, потом прочно осел в Каза-ни. Всё благодаря Театру имениГалиаскара Камала и его худрукуФариду Бикчантаеву, для кото-рого “Науруз” – любимое дети-ще. На балованного дитятю, каки полагается, не жалеют нисредств, ни сил. Инфраструкту-ра смотра росла и усложняласьс каждым годом. На излете2000-х стало ясно, что фести-валь лишь как серия показов,“выставка достижений” недо-статочно плодотворен: чтобыдостижения были, нужен нефор-мальный обмен опытом, нужнаучеба, знакомство с новымиидеями, методами и практика-ми, которых особенно не хвата-ет национальным (в том числе,тюркским) театрам маленькихпровинциальных городов. Так“Науруз” обрел дуальную струк-туру: по нечетным годам он ра-ботает как фестиваль лучшихтюркоязычных спектаклей, а почетным превращается в образо-вательный форум. Состав го-стей более чем представитель-ный: творческие и администра-тивные сотрудники театров Та-тарстана, Башкирии, Якутии,Хакасии и других тюркских ре-гионов России, примкнувшие кним финно-угры из Чувашии, Уд-муртии, Мордовии, Марий Эл,гости из Казахстана и республикЦентральной Азии.

На одну неделю Театр Камалаи другие задействованные зда-ния и площадки (форуму актив-но помогали местный универси-тет и театр кукол) превратилисьв мощную театральную акаде-мию под стать лучшим творче-ским вузам страны. Главнойтемой IV форума организаторыобъявили театральную педаго-гику, поэтому на особом, приви-легированном положении нахо-дился мастер-класс Юрия Аль-шица. Ученик Анатолия Василь-ева, педагог с мировым именемв течение четырех дней наста-влял начинающих преподавате-лей актерского мастерства.Речь шла о многом – и преждевсего, об опасности догматизма,пустой зубрежки, об искусствепередать актерские навыки нена словах, а действенно – в рам-ках тренинга, экзерсиса. Многовнимания Альшиц посвятил важ-ному вопросу соотношения част-ной линии роли с общей компо-зицией спектакля, а система

предложенных им упражненийбыла нацелена на самоосозна-ние актером места в ансамбле иобщей архитектуре постановки.По соседству волхвовал во всюмощь незаурядного темперамен-та Клаудио де Мальо, ректоракадемии Нико Пепе из италь-янского города Удине. Синьор деМальо преподавал семиотику исценическую пластику итальян-ской комедии дель арте. Каза-лось бы, вполне факультатив-ный материал для современноготеатра, тем более – тюркскогонационального. Однако надобыло видеть, с какой горячно-стью подхватывали эти урокимолодые актеры из Казани,Уфы, Альметьевска, на глазахприобщаясь к благородным тай-нам итальянского масочного те-атра, раскрепощаясь, обучаясьемким пластическим оценкам,тому, что принято именовать“языком тела”. Маститый казан-ский хореограф Наиль Ибраги-мов учил приехавших на “Нау-руз” артистов секретам совре-менного танца. Премьер Баш-кирского театра кукол Айрат Ах-метшин – искусству работы с ма-рионетками, тростевыми, перча-точными и планшетными кукла-ми. Мастер-класс для художни-ков провел лауреат “ЗолотойМаски” (за костюмы к спекта-клю “Черноликие” уфимского Те-атра имени Гафури) Альберт Не-стеров. И наконец, Ирина Авту-шенко из ГИТИСа занималасьтренингом по сценической речи:нужно ли говорить, что далеконе все театры российской про-винции могут позволить себе по-добные необходимые занятиярегулярно?

Не менее пресловутой сценре-чи актуален для российских теа-тров и вопрос повышения мене-джерской квалификации адми-нистративного состава. Из Гру-зии был приглашен профессор-ский тандем Левана Хетагури иЮрия Мгебришвили, специали-стов, широко востребованныхкак у себя на родине, так и вмире – от Китая до Голландии.Спектр вопросов, заданных имсъехавшимися на “Науруз” ди-ректорами и начальниками от-делов театров, тоже оказалсяогромен: от методов привлече-ния в залы молодого зрителя иправильного позиционированиятеатров в интернете до извеч-ного “где найти гранты и как пра-

вильно оформить заявку?”. Сосквозной темой форума гармо-нировало содержание семинараказанского профессора АделииПавловой “Театральный ме-неджмент как прикладная педа-гогика”: оказалось, переподго-товку кадров можно проводитьбез отрыва от их профессио-нальных обязанностей, в рамкахтекущих проектов, стоит лишьвсе правильно организовать.Завлит Театра Камала НиязИгламов, чью роль в подготовкефорума трудно преувеличить,щедро делился собственнымопытом в вопросах фестиваль-ного менеджмента. А не нуж-дающийся в представленииОлег Лоевский, куратор множе-ства лабораторий в российскойпровинции, предельно внятно илаконично сообщил аудитории сдесяток простых и эффектив-ных способов взорвать скучнуюрутину, взбодрить застоявшую-ся труппу и заманить в театрновую публику.

Отдельная часть образова-тельной программы была отда-на самым красноречивым пред-ставителям цеха – критикам итеатроведам. Александр Висловпровел экспресс-практикум пожанрам театральной критики.Его занятия привлекли внима-ние не только приезжих завли-тов, но и толпы молодых казан-ских журналистов, что вселяетверу в будущее татарской куль-турной прессы. Председательэкспертного совета “ЗолотойМаски” нынешнего года АленаКарась обобщила свои впечат-ления от просмотров в россий-ских регионах и рассказывала,как трагические страницы не-давней советской истории нахо-дят отклик в спектаклях режис-серов разных поколений, как бо-лезненный исторический опытпреломляется в театральныхпроизведениях, сочетающихпублицистическую содержа-тельность и художественное ка-чество. Профессор ГИТИСаАнна Степанова говорила о про-блеме героя в современном те-атре, демонстрируя на видеопространные фрагменты из сто-личных спектаклей (собравши-еся жадно смотрели), извест-ный критик и куратор КристинаМатвиенко рассказывала о ролисовременной драматургии в рас-ширении пространства творче-ского мышления на современной

сцене. Директор-распорядительпремии “Арлекин” Марина Кор-накова посвятила свои лекциипроблемам детского театра,творческим и организационным.

На музыкальных мастер-клас-сах можно было даже не учить-ся, а просто слушать и получатьудовольствие. Тут звучали и та-тарские протяжные песни в ис-полнении казанца РустамаМаликова, и хакасское горловоепение Олега Чебодаева из аба-канского театра “Читиген”, иякутский напев – тойук, вир-туозно исполняемый ученицейлегендарной Степаниды Бори-совой – молодой красавицейИриной Михайловой. Михайловане только пела и учила всех же-лающих азам тойука, но и по-дробно рассказала о свежейпремьере театра “Олонхо”, спек-такле “Пионовая беседка”, гдеона играет главную роль. В этойработе постановщик СтепанидаБорисова смело сплавляла на-родный якутский вокал с тради-цией пекинской оперы.

Спектакли здесь, разумеется,не только пересказывались насловах. Два вечера подряд длягостей фестиваля и казанскихзрителей свой спектакль “Бичбожий” играл Национальныйтеатр Будапешта. На форумприехал и худрук театра (атакже автор спектакля) режис-сер Аттила Виднянский. Один изглавных героев пьесы “Власте-лин” венгерского классика нача-ла XX века Миклоша Банфи, помотивам которой создан “Бичбожий”, тезка режиссера –вождь гуннов Аттила. Виднян-ский совмещает приемы услов-ного и поэтического театра с гу-стым этнографическим антура-жем, отчасти аутентичным, от-части, конечно, фантазийным.Зрители и актеры оказываютсясловно в параллельной реально-сти – там нет мобильных теле-фонов и кроссовок, фастфуда иутренних новостей, а бряцаютсамые настоящие мечи, звениттетива настоящих луков, кипятварварские, ничем не сдержан-ные страсти. Отлично вышко-ленные венгерские актеры сов-мещают мастерство с мощнымбрутальным напором.

Другим гостем “Науруза” сталведущий театральный педагогРоссии Сергей Женовач. Когда-то кем-то по явному недоразу-мению назначенный “консерва-

тором” Женовач решительноопроверг этот ярлык. На встре-че со зрителями он недвусмыс-ленно пресек подаваемые кем-то из зала намеки на необходи-мость цензуры и даже вступилсяза ненормативную лексику насцене, сославшись, в том числе,на авторитет своего учителяПетра Фоменко. Дав убедитель-ный отпор ханжеству, Женовачперешел от слов к делу и пред-ставил своих студентов (актер-ско-режиссерский факультетГИТИСа). Ребята сыграли оченьлюбопытный учебный спектакль“Собачье сердце”, поставленныйказанским уроженцем – студен-том Айдаром Заббаровым.

Хозяева – Театр Камала –представили на суд гостей фору-ма три недавних премьеры:“Ходжа Насреддин”, “Меня зовутКрасный” и “Дон Жуан”. Именно“Дон Жуан” в постановке Фари-да Бикчантаева показалсясамой заметной удачей в этомряду. Выбор пьесы Мольера длярепертуарной афиши татарскогонационального театра уже нео-жидан, как и стилистика спекта-кля, элегантного, сдержанного,приглушенно-меланхоличного,играемого в разреженной сцено-графии Сергея Скоморохова. Кмеланхолии Бикчантаев подме-шивает и толику иронии: чегостоит мотив многоженства “со-баки, турка” Дон Жуана в му-сульманской Казани! Бытьможет, вовсе он и не собака, авсего лишь турок? Герой артистаРадика Бариева – неповзро-слевший мальчик, вечный игрок,даже к деснице роковой статуиКомандора он тянется с любо-пытством Почемучки. Режиссерне торопится осуждать героя заинфантилизм. Пока другие пер-сонажи спектакля, закативглаза и раскинув руки, мчатся покругу (буквально!) в бессмы-сленной гонке за счастьем – ктоза жалованьем, кто за любовью,этот Дон Жуан, “срывающийдень”, кажется, один живет пол-ной, настоящей жизнью, вызы-вающей хищную зависть обыва-телей.

“Дон Жуан” Бикчантаева се-годня – не единственный пред-мет гордости театральной Каза-ни. Театр в Татарстане активноразвивается при заметной под-держке местных властей. Во-одушевлением, приподнятымнастроем, радостной широтойпланов казанцы щедро дели-лись с коллегами – и это сталоеще одним уроком “Науруза”.

• Сцены из спектакля“Дон Жуан”

Фото предоставлены фестивалем

ГОЛОСА ИЗ РОССИИ


Широта казанскаяАндрей ПРОНИН

Всероссийский фестиваль теа-тров для детей и молодежи“Колесо” (совместный про-ект СТД РФ и РАМТа), побы-вав в Вологде, Кирове, Том-ске, Нижнем Новгороде,

Перми, Челябинске, Хабаровске,Екатеринбурге и дважды в Твери, вэтом году доехал до Саратова.

История саратовского ТЮЗа – од-ного из старейших театров юногозрителя (он был основан в 1918) – непростая, особенно трудными выда-лись последние несколько лет, когдав 2012 году родное здание театра сго-рело. Восстановительно-реставра-ционные работы идут до сих пор.Правда, сейчас коллективу ТЮЗапредоставлен новый дом – простор-ный, уютный и вместе с тем – совре-менный.

С новым домом театр обрел иновых руководителей: в 2013 дирек-тором стал Александр Барсуков, аглавным режиссером – с 2015 –Алексей Логачев, выпускник мастер-ской Дмитрия Крымова и ЕвгенияКаменьковича.

Несколько изменилась и репер-туарная политика: за те три дня, чтошел фестиваль, эксперты успели по-смотреть два спектакля по классиче-ским произведениям – “Недоросль”Д.Фонвизина в постановке ЮрияОшерова (вне конкурса) и “МилыйСашенька” по мотивам “Обыкно-венной истории” И.Гончарова в по-становке Алексея Логачева; одну ра-боту для самых маленьких: “Соло-менные ребятишки”, автор Екатери-на Гороховская; две работы для по-дростков – “14+” Владимира Анти-пова и Алексея Забегина, режиссерСемен Серзин, и “Банка сахара” ТаиСапуриной, режиссер Алексей Лога-чев; а также спектакль для зрителейсреднего возраста – “Как Зоя гусейкормила” Светланы Баженовой в по-становке Андрея Гончарова.

Спектакли, непохожие друг надруга, поднимающие разные пробле-мы и предназначенные, соответ-ственно, для разной аудитории.Единственное, что объединяет рабо-ты, – прекрасная игра актеров. Вэтом мнении сошлись все обсуждаю-щие спектакли – и профессионалы,приглашенные из Москвы, Санкт-Петербурга и Перми; и зрители, ре-гулярно посещающие родной театр.

Открыла фестивальную програм-му совсем свежая премьера – до тогоспектакль игрался всего четыре раза– “Милый Сашенька”. Алексей Ло-гачев, написав инсценировку, попы-тался еще более обострить конфликтмежду Адуевым-старшим – ИльяВолодарский и его племянникомАдуевым-младшим – Алексей Сте-панов. О противостоянии говоритбуквально все: и сценография Вла-димира Кравцева – угловатые кон-струкции, испещренные множе-ством прорезей вместо окон; и по-дробные исторические костюмы,очевидно конфликтующие с этимвыбеленным абстрактным простран-ством; и симультанность происходя-щего, когда в пределах одного эпизо-да дается сразу несколько точек дей-ствия; но главное – подробно вы-строенный режиссером рисунокроли каждого из присутствующих насцене. Подобные нарочитые заос-трения не только качественно меня-ют авторскую интонацию: вместолегкого юмора, иногда встречающе-гося в романе, перед нами – жесткаясатира, подчас сменяющаяся ирони-ей. Режиссер будто бы открыто сме-ется над “бедным Сашенькой”, оце-нивая его наивные поступки и бес-конечные влюбленности с точки зре-ния умудренного жизнью дяди. Ак-теры, поющие, танцующие, коми-кующие, не всегда успевают напол-нить предложенную форму содержа-нием, от чего происходящее на сценеиногда напоминает не то искажен-ную иллюстрацию, не то заигрыва-ние с текстом романа Гончарова.

Спектакль Екатерины Горохов-

ской “Соломенные ребятишки” на-против – не о конфликте героя смиром, а скорее о тотальной гармо-низации вселенной. История проста:Бабушка с Дедушкой захотели детей,но никак не могли их завести. И Де-душка, видя, как горюет Бабушка,сделал деток – девочку и мальчика –из соломы. Тема рукодельности,максимальной одомашненностипространства возникает сразу, кактолько зрители входят в зал: создан-ные вручную половички, деревян-ные лавочки, лоскутное одеяло, слу-жащее в этом полусказочном мирепечью, откуда достаются чугунки икрынки. Даже музыкальное оформ-ление (Юлия Колченская) здесьживое: на сцене сидят девушка июноша, играющие на флейте и гита-ре (Кристина Лепендина и МихаилТретьяков). Под спокойную музыкупроисходят чудеса: из соломы возни-кают ребятишки; из чугунка и ухвата– корова; а голубого цвета половицаможет на мгновенье оказаться рекой,которую успела наплакать Бабушка,сидя в тоске и печали на крылечке.Однако все эти нехитрые и вместе с

тем остроумные и милые находки неглавное. Главное то, как артисты,следя за детской аудиторией (а наспектакле присутствовали зрители отдвух лет), включают их в общее дей-ствие, предлагая придумать именамалышам, поучаствовать в пригото-влении каши, а в финале – самимпопробовать сделать соломенныхдрузей.

Интересными показались экспер-там и работы, предназначенные дляподростковой группы: “14+” и“Банка сахара”. Обе постановки вы-росли из лабораторных эскизов (оних, как и об эскизе спектакля “КакЗоя гусей кормила”, “ЭС” писала –№ 23, 2015). Первый спектакль опроцессе взросления, второй – осложности коммуникации, о том,что молодое поколение жизни реаль-ной предпочитает виртуальную.

Спектакль “14+”, говорящий сподростками на одном языке и наволнующие их темы – проблемы пе-рестройки организма, первый сек-суальный опыт, опыт употребленияалкоголя и всевозможных стимуля-торов, вызывает живой отклик у ау-

дитории. Пришедшие на спектакльшкольники смущаются, хихикают,открыто смеются, комментируют,иногда возмущаются, узнавая себя вгероях.

Композиционно режиссер СеменСерзин выстроил действие так, чтопервая часть происходит на поворот-ном круге, почти в темноте, где изоформления – лишь спущенные сколосников штанкеты, по которым ипередвигаются герои. Зыбкостьбытия, когда одно неправильноедвижение – и ты погиб, одно невер-ное слово – и трагедия, не меньше.Вторая часть спектакля – докумен-тальные съемки детей примерноэтой же возрастной группы. Переднами все сплошь прекрасные откры-тые лица. Никаких суицидальныхмотивов – только позитивныемысли: о прекрасном будущем, Но-белевской премии, чудесной семье ит.д., и т.п.

Мысль режиссера ясна: нет детейплохих и хороших, а есть простодети, странные, не похожие на взро-слых существа, в них намешано все:и желание жить полной счастливой

жизнью, и порыв умереть здесь исейчас от бессмысленности, тщетысуществования. Однако нехитрый,казалось бы, прием сопоставленияпозволил коллективу театра сделатьсвою – третью часть, когда актеры,не сняв грим, в сценических костю-мах ведут беседу со зрителями.Участники спектакля и оставшиесяна обсуждение подростки, а иногда иих родители, откровенно высказыва-ются об увиденном, проводя парал-лели с собой, сопоставляя художе-ственный вымысел и окружающуюреальность.

Был в программе фестиваля “Ко-лесо” и спектакль, рассчитанный нааудиторию среднего возраста, –“Как Зоя гусей кормила” в постанов-ке Андрея Гончарова. В центре – ис-тория взаимоотношений больнойматери Зои – Нина Пантелеева, еесына Владимира – Алексей Ротачкови, как сказано в программке, девицыЕвгении – Александра Карельских.Странный этот треугольник, где все,любя, терзают друг друга, АндрейГончаров подает без прикрас. Изоформления – два стула (один дляВладимира, другой для Зои) и тум-бочка, уставленная всевозможнымисклянками – мать вечно больна, тре-буется уход. Больна настолько, чтоуже давно перестала напоминатьженщину, превратившись в злобноебесполое существо: актриса замотанашалями и платками, на голове – вя-заная шапчонка, прикрывающаялысину. Этот обиженный жизньюгном, чуть что, вскакивающий подзвуки советского марша, умело кон-тролирует ситуацию, годами мани-пулируя сыном. Когда же Владимир,наконец, приводит в дом Евгению,мать старается подчинить собствен-ной болезненной воле и ее. В резуль-тате – тотально несчастны и одино-ки все. Финал и вовсе трагичен: пер-вым уходит отнюдь не мать – сын.Совершенно обыкновенно, в оче-редной раз она зовет Володю податьлекарства, а тот просто не отвечает.“Уснул”, – бормочет себе под нос, нежелая смириться, Зоя.

Тихой смерти главного героя пред-шествует страшная, громкая сценаизнасилования Евгении лучшимдругом Владимира Плоцким – Алек-сей Карабанов. Андрей Гончаров ре-шает ее максимально бытово: вотприятель, знакомый и с Женей, за-глянул в гости, порасспрашивал прото, про се, она ему предложилаборща, старательно налив супа в та-релку по самые края, стараясь непролить ни капли. И Плоцкий при-ступил к трапезе. Сначала пробуя, онвсе больше и больше входит во вкус,увеличивая скорость поедания при-готовленного кушанья, параллельноповышая голос, переходя почти накрик. Белоснежная рубаха его посте-пенно покрывается кроваво-красны-ми разводами. А в это время в другомконце комнаты Женька, обхвативколенки, опустив голову, тихо пла-чет.

Публика реагирует немедленно:одни отворачиваются, предпочитаясмотреть не на сцену – на софиты,колосники, кулисы; другие и вовсепокидают зал.

На обсуждении эксперты со-шлись во мнении, что из всех уви-денных работ “Зоя” оказалась ак-терски самой сильной.

Впрочем, и саратовская версия“Колеса” – в этом были единодуш-ны гости и эксперты – вышла самойинтересной. Остается только ждатьследующего XII Всероссийскогофестиваля театров для детей и моло-дежи и знакомства с еще однимТеатром юного зрителя – благо,страна у нас велика.

• Сцены из спектаклей“Милый Сашенька”,

“Как Зоя гусей кормила”Фото предоставлены фестивалем

ТЕАТР И ДЕТИ


Фестиваль наколесах

Яна ПОСТОВАЛОВА

Профессия –режиссер

Брюно Дюмон просла-вился фильмами“Жизнь Иисуса”(1996), “Человеч-ность” (1999),“Фландрия” (2006)

“Камилла Клодель, 1915”(2013). Почти все его кар-тины демонстрировались вконкурсной программе Кан-нского кинофестиваля;“Человечность” и “Флан-дрия” получили Главныйприз жюри. В нынешнийканнский конкурс попала иего черная комедия “Втихом омуте” (2016) –правда, особых лавров неснискала, получив толькопремию за лучшую музыку.Уж больно неожиданнымстал новый фильм Дюмонадля его поклонников.

Северный регион ФранцииНор-Па-де-Кале. Лето1910 года. На берегу моря втихой бухточке живет се-мейство Брефоров – нищихрыбаков, которые собира-ют мидии, да еще иногдаразвлекают богатых тури-стов, приехавших полюбо-ваться на местные красо-ты. И неподалеку – ро-скошная вилла семействаван Петегемов, приезжаю-щих сюда на лето. Дочкабогатого буржуа влюбля-ется в сына нищего рыбака;но это не история про лю-бовь, преодолевающуюклассовые различия.

Дело в том, что Брефо-ры кушают не толькомидии, но и зазевавшихсятуристов. А бравые поли-цейские инспекторыМашен и Малфой, вызван-ные на поиски пропавшихлюдей, приходят к совер-шенно неправильным выво-дам.

– В фильме “В тихомомуте” вы сменили жанр,но остались верны своемулюбимому региону и своемумрачному взгляду на мир.Достоин ли этот мир коме-дии?

– Комедия – всего лишьиной способ выражениясвоих мыслей. Ландшафти герои остались прежни-ми. Тема та же самая: со-стояние человеческойдуши. Но когда мы иссле-дуем смешную сторону,история становится болеезлободневной. Зрительполностью выплескиваетэмоции во время просмо-тра в кинотеатре. Когда онсмотрит драму, процессидет иначе. Зритель можетдумать и переживать из-заувиденного еще долгоевремя. Но это не значит,что комедия – низкийжанр, что она более по-верхностна, чем драма.

Свет невозможен безтьмы, а тьма – без света.Комедия – обратная сто-рона драмы. Это две сто-роны одной медали. Те жеместа, люди, ситуации, нос другой стороны. И воз-никает иной механизмвосприятия. Комедияможет быть очень глубо-кой. Я долгое время счи-тал, что о серьезных про-блемах нужно говорить врамках серьезных жанров.Но понял, что у проблеместь разные уровни оцен-ки и восприятия. И накаких-то уровнях об этом

лучше говорить языкомкомедии. И, по большомусчету, я считаю “В тихомомуте” не просто комеди-ей, а трагикомедией.

– Интересно, что вы сни-маете в ролях Брефоров не-профессиональных акте-ров, а в ролях ван Петеге-мов – кинозвезд: ЖюльеттБинош, Фабриса Люкини,Валерию Бруни-Тедески.Это такой своеобразныйсоциальный комментарий обедности и богатстве?

– Ну, вообще подбор ак-теров – сложный, дели-катный вопрос. Я бы судовольствием снимал не-профессиональных акте-ров во всех ролях. Но вданном случае мне пока-залось, что ЖюльеттБинош и Фабрис Люкинилучше подойдут на роли.Люди ошибаются, считая,что непрофессиональныеактеры играют на экранесамих себя. Это не так.Они должны уметь играть.Есть люди, которые умеютиграть, хотя никогдаэтому не учились. Моя за-дача – найти этих людей.Но мне важно, чтобы уних была соответствую-щая внешность. И чтобыони могли быстро обрестинужные навыки – напри-мер, когда рабочий играетрыбака. Он должен убе-дить меня, что может убе-дительно изображать ры-бака. Это важно с психо-логической точки зрения– если он играет другогочеловека, значит, он защи-щен от чрезмерного отож-дествления с героем. Посути, непрофессиональ-ные актеры работают также, как и профессиональ-ные.

– Вы работали с Жю-льетт Бинош и раньше. Ноэто первый фильм, где сни-мались и звезды, и непро-фессионалы.

– Давайте скажем так:профессиональный актер– это боинг 747. Кругомкнопки, ты не уверен, какими пользоваться, но

точно знаешь, что передтобой сложная и эффек-тивная система. А непро-фессиональный актер –самолет с одним мотороми одной ручкой управле-ния. Работать с ним гораз-до проще.

– Где вы нашли БрандонаЛавьевилья, который игра-ет старшего сына Брефо-ров?

– В Кале, в 20 киломе-трах от того места, где мыснимали. Сначала мы про-чесывали бюро по трудоу-стройству, смотрели фото-графии. Искали подходя-щие лица. Потом отобра-ли самых фотогеничных ипригласили на прослуши-вания. И оказалось, чтомногие из них могутиграть. Конечно, не таквиртуозно, как профес-сиональные актеры, номне не требовалась вир-туозная игра. Члены се-мейства Брефор смешнысами по себе. А я хотел на-туралистичности, есте-ственности поведения.Буржуазная семейка –яркая, бурлескная, на этироли нужны были яркиеактеры, умеющие делатьсвоих героев и смешными,и трагическими.

– Некоторые критикисочли “В тихом омуте”фильмом о классовой борь-бе

– Я не снимаю социаль-ное кино. Кино вообще неимеет прямой связи с ре-альностью. А уж такойфильм – тем более. Всегротескно, все преувели-чено. Вы же не будете вос-принимать этих персона-жей как реально суще-ствовавших людей. Содной стороны – канни-балы. С другой – абсолют-ные, клинические дураки.Таковы отдельные кускиспектра человеческой на-туры. Все это есть внутринас. Покопайтесь в себе –наверняка в какие-то кри-тические минуты в васпросыпался каннибал. Аесли еще покопаться – на-

верняка обнаружите дура-ка, который мнит о себебог весть что. Не обижай-тесь. Во мне есть точно также, как и в вас. Но это ма-ленькие, робкие ростки, иони могут вылезти наружутолько в самых страшныхобстоятельствах.

В нашем гротескномфильме мы показываемгротескных персонажей. Яне имею ничего противработяг или буржуа. Ноэто кино, а не жизнь. На-пример, Питер Брейгельрисовал всякие ужасы, ноэто не значит, что он былокружен чудовищами в ре-альной жизни. Просто унего не было другого спо-соба выразить полноту че-ловеческого существова-ния.

– Одни критики называ-ют вас политическим ре-жиссером, другие считаютаполитичным. Вы бы немогли внести ясность?

– Если мой фильм – по-литический, значит, я настороне каннибалов!Шучу. Люди не могут безполитики. Я не участвую вполитической или со-циальной жизни, я нахо-жусь на крайнем фланге.Конечно, мои фильмы –реакция на окружающуюдействительность, и вэтом смысле они полити-ческие. Могут влиять налюдей, на общество, но ясам к этому не стремлюсь.Размышляю о мире, олюдях – именно таковароль тех, кого я называюавторами. А те, кто счита-ет кино развлечением –ошибаются. Кино не дол-жно бежать от реальности,оно должно задаваться во-просами о ней.

– В фильме удивительноорганично сосуществуютактеры и ландшафты. Нас-колько продуманы мизан-сцены? Делали ли вы зара-нее раскадровки?

– Практически все про-думано заранее. Идея, чтоможно прийти на съемоч-ную площадку и импрови-

зировать – плохая идея.Другое дело, что иногдапроисходит что-то неза-планированное и хорошоложится в вашу концеп-цию. Но такое случаетсяредко. Я лично рисую всебудущие план-кадры, ин-структирую всех членовсъемочной группы, чтоони должны делать и какмне видится результат ихработы.

Разумеется, невозможнопредугадать, как сыграютактеры, несмотря на репе-тиции. На месте все равноиграется иначе. Но дляэтого и существуют дубли,когда можно помочь акте-ру настроиться на нужнуюволну, извлечь из негонесколько уровней пони-мания персонажа.

– Вы снова сняли карти-ну на северном побережьеФранции, неподалеку оттех мест, где вы родились.Не могли бы рассказать,почему вас привлекают этиместа и эта культура?

– Это края, где процве-тала фламандская живо-пись. Очень важная школадля западного искусства, вней ощущаются экспрес-сионистские мотивы.Фламандская живописьрасцвела в эпоху, когда вцентре искусства находил-ся Бог. И хотя я не верю вБога, я рисую ландшафтыфламандских художниковв надежде, что на меняснизойдет озарение.

Если вы сравните фла-мандскую и итальянскуюживопись, то увидите, чтокино Италии во многомвдохновлялось и вдохно-вляется итальянской жи-вописью. В ней гораздогромче звучат романтиче-ские ноты, многое созда-ется ради красоты как та-ковой. Во фламандскойживописи преобладает эк-зистенциалистский под-ход. Пытаясь достучатьсядо Бога с помощью живо-писи, художники выбира-ют путь преувеличений,даже гротеска. И это по-могает ощутить Бога. И то,как я рисую человеческиеотношения, связано с этойтрадицией. И ландшафтытоже часть традиции.

– Ваши работы всегдавызывают споры. Вы дела-ете это сознательно? Каквы относитесь к вашимкритикам?

– Сознательно я делаютолько одно – снимаюпредельно искренниефильмы. Снимаю так, какдумаю. Я не снимаю тра-диционное кино, не сни-маю фильмы, которыевсем нравятся. Не ставлюперед собой задачи понра-виться зрителям. Но уменя и нет намерения ихразозлить. Я не провока-тор по натуре. И дело нестолько в кино, сколько вчеловеческом отношениик кино. И к жизни. Вжизни некоторые людитебя любят, некоторым тыне нравишься. Развлека-тельное кино – провока-торское по форме. Развле-кательные фильмы снима-ются, чтобы спровоциро-вать у зрителей опреде-ленные эмоции. А я про-сто снимаю так, как чув-ствую. Кому-то понравит-ся, кому-то нет.

ИНОАФИША

RENDEZ-

VOUS


¦

А мериканская киноака-демия пополнит своиряды рекордно боль-

шим числом новых чле-нов: приглашения разо-сланы 683 кинематогра-фистам. Среди них – двоероссиян: продюсер Алек-сандр Роднянский(“Елена”, “Левиафан”) ирежиссер-документалистВиктор Косаковский(“Среда”, “Павел иЛяля”, “Да здравствуютантиподы!”). Интересно,что 46 процентов пригла-шенных – женщины(всего в составе Киноака-демии 25 процентов жен-щин). Среди “новеньких”– Кейт Бэкинсейл, Рэй-чел МакАдамс, МишельРодригес, Алисия Викан-дер, Карла Гуджино, атакже недавняя лауреатка“Оскара” Бри Ларсон.

¦

С тала известна тема но-вого кинопроекта Кэ-трин Бигелоу. Лауреат-

ка “Оскара” (“Повели-тель бури”) снимет фильмо волнениях в Детройте в1967 году. Летом 1967-гополиция Детройта закры-ла бар, где ночью неле-гально продавали спирт-ное, и арестовала всех по-сетителей. Вокруг поли-цейских собралась толпанедовольных граждан, на-чались стычки с полици-ей, которые переросли впогромы по всему городу.За пять дней в Детройтепогибли 43 человека,было ранено 467 человеки арестовано более 7тысяч жителей. Авторсценария фильма – по-стоянный соавтор Биге-лоу, Марк Боул. Главнуюроль исполнит Джон Бой-ега.

¦

Т ом Харди сыграет зна-менитого британскогофотографа и военного

ф о т о к о р р е с п о н д е н т аДона МакКаллина вфильме по мотивам авто-биографии МакКаллина“Неразумное поведение”.С 1966-го по 1984-йМакКаллин работал зару-бежным корреспонден-том Sunday TimesMagazine, стал лауреатоммножества призов и на-град, в том числе наградыМеждународного центрафотографии World PressPhoto и ордена Британ-ской империи. В 2012 годудокументальный фильм“МакКаллин” о его твор-честве получил две пре-мии Британской акаде-мии кино и ТВ.

Брюно Дюмоно буржуа

и каннибалахСьюзен ХОУАРД

Актерские пробы

Британец Сэм Клафлин вдетстве мечтал статьфутболистом, но травмаположила конец спор-тивным планам. Ониграл в школьных спек-

таклях, позже поступил в Лон-донскую академию музыки идраматического искусства.Начал сниматься всего шестьлет назад, однако успел статьодним из самых популярныхмолодых актеров, благодаряфильмам “Пираты Карибскогоморя: На странных берегах”,“Белоснежка и охотник”, “Го-лодные игры: И вспыхнетпламя”,“Голодные игры: Сойка-пересмешница. Часть 1-2”.

В новой ленте “До встречи стобой” Клафлин играет кра-савца-богача Уилла Трейнора,который попадает в автоката-строфу и оказывается полно-стью парализованным.

– Как вы оказались в проек-те?

– Агент прислал мне сценарий.Читая его, я несколько раз ловилсебя на том, что вот-вот заплачу.Поразительное ощущение – вомне словно открывались какие-то запертые и заржавевшиедвери, и не было сил сдержи-ваться. Я кусал губы и продол-жал читать. Я сразу же решил,что постараюсь попасть в дан-ный проект. Невероятно трога-тельная история, и, как мне ка-жется, в ней идеально соблюденбаланс между любовной истори-ей и историей о том, как живутлюди с ограниченными возмож-ностями. После прочтения сце-нария мне захотелось узнать оних как можно больше, и чемглубже я погружался в жизньэтих людей, тем больше пони-мал, что ничего не знаю об ихмире.

– Кто он, ваш персонаж?– Уилл Трэйнор – человек, у ко-

торого в начале истории естьвсе. Богатство, успешная карье-ра, молодость, красивая внеш-ность. Он живет в семейномзамке. Но попадает в автоката-строфу, становится инвалидом изнакомится с Лу – девушку наня-ли ухаживать за ним. Лу из бед-ной семьи, берется за любую ра-боту, чтобы кормить семью. Онаочень оптимистичный человек, вней скрыт большой потенциал,но она не может его реализо-вать, поскольку ей нужно рабо-тать ради семьи. Уилл оказыва-ется первым человеком, кото-рый видит в ней этот потенциал.И они учатся помогать другдругу. Учатся жить смело.

– Как вы готовились к роли?– Нам повезло – нашлись

люди, согласившиеся поделить-ся своими историями. Какие-тоистории вдохновляли и вселялинадежду, какие-то... не оченьвдохновляли. Но, как мне кажет-ся, я смог понять главное в отно-шениях Уилла и Лу. Уилл по-на-стоящему ценит Лу за то, что онавидит не инвалидное кресло, ачеловека, который в нем нахо-дится. Ведь многие люди видятчеловека в инвалидном креслепросто как инвалидное кресло.Отказывают человеку в правебыть личностью. Причем делаютэто не со зла, на бессознатель-ном уровне, чтобы не прикасать-ся к тому, что тебя ужасает.

У нас побывал один парень,рассказывал о себе, и с нимприезжала его жена. Она небыла его сиделкой. Сиделкабыла отдельно. Мы с интересомнаблюдали за ними, за динами-кой их отношений. Узнали исто-рию жизни парня с его точки

зрения, с точки зрения жены, си-делки и даже его брата – он тожесогласился приехать и поуча-ствовать в разговоре. Послетаких встреч открываютсяглаза, и ты осознаешь какие-товещи, которые раньше тебедаже в голову не приходили.

И, конечно, на съемках по-стоянно находились консультан-ты. Отдельные люди консульти-ровали нас по поведению в по-мещении, отдельные – по пове-дению на улице. Кроме того, япосмотрел много документаль-ных фильмов. И читал форумыдля людей с ограниченными воз-можностями. Вообще, месяцыперед съемками были очень на-пряженные.

– В “Голодных играх” выиграете героического борцасопротивления, и эта роль со-вершенно не похожа на роль вфильме “До встречи с тобой”.Как вам удается так сильноменяться? Задействуете ли выкакие-то иные актерские му-скулы, если можно так выра-зиться?

– “Актерские мускулы” – неочень удачное выражение, не пе-редающее сути процесса. Мнетрудно объяснить, что происхо-дит внутри актера, получившегоновую роль. Когда я получилроль в “Клубе бунтарей”, режис-сер отвез меня и Дагласа Бутана день в Итон, поскольку мыединственные из всего актер-ского состава никогда не были вчастной школе. Я получил самоеобычное образование. Но после“Клуба бунтарей” мне началипредлагать роли парней изэлиты.

Многое зависит от драматурги-ческого материала, от партнера.Здесь мне повезло и с первым, исо вторым. Эта история, на кото-рой невозможно не плакать. Втот момент, когда ты плачешь, нио чем не думаешь, все происхо-дит само собой. Я впервые пла-кал перед камерой по-настояще-му, без “палочки для слез”, какэто называют среди актеров.Наверное, я не открою секрет,если скажу, что есть такаяштука, что-то вроде ментоловых

испарений, ты кладешь ее так,чтобы испарения попадали вглаза, и слезы текут ручьем. Ноздесь палочки не потребова-лись.

Мне очень повезло с партнер-шей. Эмилия Кларк – удивитель-но эмоциональная, отзывчиваяактриса. Я смотрел ей в глаза, иона начинала плакать. И мне пе-редавались ее эмоции. А когдаона смеется, невозможно несмеяться, будучи рядом с ней.Мне легко было встать на местогероя, который в нее влюбился,ведь ее невозможно не любить.

– Раз уж речь пошла о секре-тах, были ли другие кандидат-ки на роль Лу?

– Были. И на роль Лу, и на рольУилла. Нас было пятеро мужчини пятеро девушек, и мы все про-ходили пробы друг с другом. Ре-жиссер искал пару, котораябыла бы наиболее гармоничной.

– Вы можете назвать кон-кретные имена?

– Думаю, это было бы некор-ректно по отношению к этимлюдям.

– Как вы работали надролью совершенно неподвиж-ного человека?

– Ну, положим, в первые мину-ты фильма Уилл ходит уверен-ной походкой человека, которо-му принадлежит весь мир. Мненужно было прийти в идеальнуюфизическую форму для этихнескольких минут. Я много тре-нировался, сидел на диете. Нодля последующих сцен – да, мнепришлось близко познакомитьсяс инвалидной коляской. У менябыли четыре месяца на подго-товку к роли, и все это время мыс Эмилией, а также наш режис-сер Теа Шэррок и сценаристкаДжоджо Мойес встречались, ре-петировали, обсуждали. А я ещеи учился управлять креслом.Первоначально предполагалось,что моим креслом на съемкахбудут управлять дистанционно,но оказалось, что я могу спра-виться сам.

– Вы стали знаменитымпосле “Голодных игр”. Не моглибы рассказать о них?

– Когда мне предложили по-

пробоваться на роль ФинникаОдэра, я засмеялся. В книге онописан как красавец с фигуройгреческого бога. Взять на этуроль бледного английского маль-чишку с лишним весом и плоховыбритыми щеками? Я бы себяне взял. Но продюсеры повери-ли в меня, и я не мог их подве-сти. Я не люблю тренироваться.Люблю выпить пива и закуситьбургером. Но тут пришлось взятьсебя в руки. Несколько месяцевя жил в жестком режиме: спорт-зал-порция вареной курятины-пробежка-постель-спортзал-ку-рятина-пробежка и так далее.Было очень тяжело. Во времясъемок тоже пришлось трениро-ваться. Мы полгода снимали вАтланте, я жил в отеле и всесвободное время проводил вспортзале.

– При каких обстоятель-ствах вы узнали о смерти Фи-липа Сеймура Хоффмана?

– Наверное, мне не стоитмного об этом говорить. Скажутолько, что вся съемочная груп-па была потрясена. У нас у всехбыли очень хорошие отношения,мы по-настоящему сдружилисьво время съемок. Известие о егосмерти стало шоком. Для меняон был героем. Гениальныйактер. Невозможно поверить,что мы больше не увидим новыхфильмов с его участием. Вооб-ще, я впервые столкнулся смиром настоящих знаменито-стей, и мне стало страшновато.Вся твоя личная жизнь стано-вится достоянием публики.Дженнифер Лоренс приходитсянелегко. Я не представляю, какона справляется со своей сла-вой.

– Но вы ведь считаетесь до-вольно “открытой” знаменито-стью – ведете Твиттер и Инста-грам.

– Для меня социальные сети –возможность не открыться, а,наоборот, закрыться от публики.Я выкладываю только то, чтосчитаю нужным. И люди счита-ют, что все обо мне знают, поэто-му они не стремятся копаться вмоей жизни. И хорошо. Я знаю,что среди моих фанатов многонесовершеннолетних. Поэтомуникогда не выложу свою фото-графию с бокалом вина в руке. Имне хочется надеяться, что дру-гие знаменитости будут вестисебя более ответственно.

– А что бы вы хотели сказатьсвоим поклонникам, если бы увас была возможность к нимобратиться?

– В фильме “До встречи стобой” судьба посылает Уиллутяжелое испытание. Не всем изнас приходится проходить черезтакие испытания, но все мы, такили иначе, сталкиваемся с про-блемами. И главное – не пря-таться от проблем, а решать их.

ИНОАФИША


RENDEZ-

VOUS¦

П роект телесериала помотивам “Пикника наобочине” братьев

Стругацких набирает обо-роты. Канал WGNAmerica объявил, что наглавную роль приглашенМэтью Гуд. Автором сце-нария пилотного выпускастал Джек Пэглен, режис-сер – Алан Тейлор. Судяпо скупым сведениям,просачивающимся вСМИ, сюжет сериала нач-нется примерно с тогоместа, на котором закан-чивается повесть. “Стал-кер Рэд, недавно вышед-ший из тюрьмы, обнару-живает, что неприятностиу него только начинают-ся”, – такая аннотацияпоявилась в Deadline.Предполагается, что пер-вые серии выйдут в 2017году.

¦

Т еренс Малик сниметфильм “Радегунда”(Radegund) о жизни и

смерти Франца Егерштет-тера, казненного властя-ми гитлеровской Герма-нии за отказ служить вфашистской армии. Ав-стриец Егерштеттер отка-зался служить в войскахвермахта, объясняя, что,как верующий, он неможет убивать людей. Судприговорил его к смерт-ной казни “за саботаж”. В2007 году Франц Егерш-теттер был причисленримским папой Бенедик-том XVI к лику блажен-ных. Роль Егерштеттераисполнит Август Диль.Съемки пройдут летом-осенью в Германии и Ита-лии.

¦

В июле начинаются, на-конец, съемки “Бегу-щего по лезвию-2”.

Главные роли исполнятРайан Гослинг, ХаррисонФорд, Робин Райт, Барк-хад Абди и Дэйв Батиста.Режиссер – канадец ДениВильнев. О сюжете прак-тически ничего не извест-но. Предполагается, чтодействие будет происхо-дить спустя несколько де-сятков лет после событий,показанных в оригинале,снятом в 1982 году. Пред-положения эти строятсяна участии в фильме Хар-рисона Форда, который сгодами не становится мо-ложе. Но в фантастике,как известно, все возмож-но, тем более что Форд ирежиссер оригиналаРидли Скотт так и не при-шли к единому мнению,кем является герой Форда– человеком или робо-том-андроидом.

«Не прятатьсяот проблем»

Сьюзен ХОУАРД

Сэм КЛАФЛИН:

Окончание. Начало на с. 6–7

Семью свою, жену и детей,Сергей видит крайне редко. Ска-жет: “Когда первый раз увиделсына, он впервые засмеялся.Когда приехал во второй раз – онуже пошел”.

На экране – год из жизни ко-невода, от снега до снега. Черезвесну, лето с национальнымпраздником, скачками (в них по-беждают лошади Сергея), рыбал-кой на сбросившей снежный по-кров Лене, встречей с домашни-ми, сенокосом – корм для своихподопечных заготовить надо, атрава вырастает лишь на три сан-тиметра. Признается: “Бытьздесь – значит, работать”. Такаявот работа.

Михаил БАРЫНИН: Для менянаш фильм – подарок судьбы. Втом числе и потому, что я встре-тился с продюсером ЕгоромМакаровым. У него было жела-ние снять картину о своей роди-не, о людях, там живущих, обуникальной породе якутских ло-шадей, которые выживают в же-сточайших погодных условиях идаже приносят потомство. ЕгорПетрович отважился и поручилэто дело мне.

Найти нашего героя оказалосьне сложно. Коневодов, занимаю-щихся этим по призванию, оченьмало. Сергей – человек контакт-ный, дружит с Егором Петрови-чем, в разных передрягах побы-вали. Кстати, Егор Петрович –заядлый путешественник, про-шел, объездил всю Якутию.

Снимали мы по три-четыречаса, там день короткий, насту-пала ночь. Аккумуляторы разря-жались буквально через семьминут. Операторы носили ихближе к телу, согревали. А вобщей сложности работа надфильмом длилась полтора года.

Меня еще со ВГИКа привлека-ют дальние путешествия. Я сни-мал на Алтае, в Туве, в Ханты-Мансийском округе. Словом,чем дальше – тем лучше.

Егор МАКАРОВ: Мы как-топриехали к коневодам, а там ма-ленький жеребенок бегает. Ро-дился буквально за три дня донашего приезда, его нашли вполе. На улице минус 65. У негоушки замерзли, материнскаявода примерзла в боку. Коневодыпочистили, отогрели. Предста-вляете, как природа создалатакое чудо – якутскую лошадь.Представляете, чтобы при 65градусах мороза живой организмрожал?

Мы хотели показать самую вы-носливую лошадь. Показать длятого, чтобы сохранилась эта чи-стокровная порода. Показать,как в супер экстремальных усло-виях люди выживают, как рабо-тают. Я боготворю этих людей.

ВИЗИТ КЛАССИКА

К короткому приезду британско-го режиссера Стивена Фрирза при-готовили показ “Королевы”2006года, претендовавшей на “Оскар”впяти номинациях, в том числе“Лучший фильм”, и собравшеймножество наград. А сама ХеленМиррен получила за роль Елизаве-ты II “Оскар”, “Золотой Глобус”,премию BAFTA, кубок Вольпи Ве-нецианского кинофестиваля.

Почему именно “Королева”, ви-денная-перевиденная, а не одна изпоследних картин, скажем, “Фило-мена”с потрясающей Джуди Денч?Или совсем уж свежий “Допинг“обамериканском велогонщике ЛэнсеАрмстронге, обвиненном в употре-блении запрещенных препаратов илишенном всех спортивных титу-лов? Тема допинг-скандала нынчевесьма актуальна. Программныйдиректор Кирилл Разлогов замоти-вировал показ “Королевы”двумяюбилеями: 90-летием Елизаветы IIи 10-летием самого фильма.

На встрече после просмотра Сти-вен Фрирз признался, что не знает,как картина была воспринята мо-наршей семьей; что для использо-вания в кино образа королевы, нетребуется специального разреше-ния; что Хелен Миррен согласи-лась сниматься, поскольку ей оченьпонравился сценарий ПитераМоргана; что “монархия – это неправильно, но королева для нас какмать”; что собирается делать фильмо личных отношениях королевыВиктории и ее тайного советника (вроли королевы Джуди Денч).Итоги референдума о выходе Вели-кобритании из ЕС Фрирз назвалсумасшествием, объяснив это ещеи тем, что в Европе большинствофильмов производятся в копродук-ции, и если британские кинемато-графисты лишатся финансирова-ния из европейских фондов, слу-чится катастрофа.

И как бы между делом Разлоговвручил Стивену Фрирзу приз завклад в мировой кинематограф.

«МАГНУС»

Режиссер Бенджамин Ри. Нор-вегия. Конкурс документальногокино

Будучи совсем еще мальчишкой,он скажет: “Я надеюсь стать чем-пионом мира по шахматам”. В 23года он стал чемпионом мира.Самым молодым чемпионом. Сей-час ему 25. И он имеет, пожалуй,все возможные в этом виде спорта

титулы и награды. Его называют“шахматным Моцартом”.

В документальный фильм о нор-вежском гроссмейстере МагнусеКарлсене вошли кадры домашнеговидео, сеанс одновременной игры сзавязанными глазами в Гарварде,фрагменты турниров, встреч (в томчисле с Гарри Каспаровым) и такдалее, и так далее. Но главное –матч 2013-го на звание чемпионамира; соперник Карлсена – дей-ствующий чемпион мира Вишва-натан Ананд.

На экране – моменты матча, егомгновения. Ананд набирает очки.Карлсен нервничает, роняет двефигуры, роняет ручку, записываяход. Объявлен перерыв для отдыхаи разрядки. Магнус дома, среди се-стер, родителей. Играет в карты,читает вслух про Дональда Дака.Снова матч, неожиданный переломв поединке с Анандом и триум-фальный финал.

Дебютанту в полнометражномдокументальном кино БенджаминуРи удалось создать увлекательноезрелище. Оно способно завлечьдаже тех, для кого шахматная играограничена знаменитым первымходом Остапа Бендера е2-е4.

Экран притягивает, не отпускает,будоражит воображение…

Бенджамин РИ: В 2013 году со-стоялся первый чемпионат мираМагнуса. К тому времени он ужебыл широко известен и получалмножество предложений от кру-пных компаний сделать о немфильм. У меня изначально было за-дание снять пятиминутный фильм,и я работал один с камерой в руках.Видимо, то, что я был один, позво-лило Магнусу открыться. А когда унас появилось огромное количе-ство архивного материала, возникзамысел большого проекта.

– Вы работали журналистом и ос-вещали события, связанные с Брей-виком. Как вам удалось перейти отжурналистики к кинодокументали-стике – все-таки это довольно раз-ные вещи?

– Я давно стал делать короткоме-тражные документальные фильмы.Поэтому переход оказался неслишком сложным. Сложность впроизводстве фильма о Магнусе за-ключалась в том, что шахматы –весьма интровертный вид спорта, акино – искусство экстравертное. Исредствами кино предстояло пока-зать, что происходит в голове у че-ловека, который играет в шахматы.

У нас было 500 часов видеомате-риала, один год потребовался длямонтажа. И мы не раз в процессеработы шутили, что в следующий

раз будем делать фильм о боксе.Это куда легче.

Наш фильм о шахматах длялюдей, которые с шахматами сов-сем не знакомы. Для тех, кто незнает правил, никогда не увлекалсяшахматами. Мы старались исполь-зовать различные техники – в томчисле звуковые, чтобы увлечь зри-теля, заинтересовать его.

Сам я люблю шахматы, но шах-матист из меня не очень… Меняпривлекает способ мышления этихлюдей, особенно Магнуса Карлсе-на. Мне было интересно расши-фровать, как работает его мозг.

Я знаю Магнуса с тех пор, какему исполнилось тринадцать лет.Он был живым подростком, всегдаотносился к шахматам как к игре.Ко всему относился как к игре. Ни-когда не делал домашние задания,перескакивал с одного на другое.Мог читать книгу, отвлечься от нее,начать песни петь. Спустя годысохранил игровой подход к шахма-там, и он ему помогает.

– Когда вы готовили фильм, высмотрели другие фильмы о шахмати-стах?

– Я пересмотрел, пожалуй, вседокументальные фильмы на этутему. Мне нравится картина“Бобби Фишер против всегомира”. Есть русский фильм 1925года “Шахматная горячка”.

Мы старались передать атмосфе-ру напряжения между двумя людь-ми, когда кажется, что вроде бы ни-чего не происходит. Атмосферутихой борьбы.

– Трудно ли вам было работать стаким интровертным героем?

– В Магнусе как бы две стороны.Одна – профессиональная. Я бралу него интервью и спросил, какчасто он думает о шахматах? Он от-ветил: “Всегда”. – “И в этот мо-мент?”– “И в этот момент тоже”.

Вторая сторона проявляется,когда он с друзьями, с семьей. Унего много разных занятий. Он, на-пример, любит играть в футбол.Мы старались показать его в кругублизких, вне шахмат.

– Чувствовали ли вы на себе от-ветственность – ведь вы должныбыли представить одного из самыхизвестных норвежцев, одну из знако-вых фигур в мире?

– Конечно, ответственностьбыла огромная. Я хотел показать,насколько это значительная лич-ность. Насколько значительны егодостижения. В Норвегии ведь неттакой большой шахматной исто-рии, как, например, в России, неттакой шахматной традиции.Магнус привлекает своим подхо-дом к игре, он принимает решения,

полагаясь на интуицию, сумел со-хранить непосредственный стиль впрофессиональном спорте.

Наш фильм – очень вдохно-вляющая история, нечто большее,чем просто история из жизни шах-матиста. Он о творчестве, о том,как интуиция и разум важны в со-временном мире компьютерныхтехнологий.

«ДНЕВНИК МАШИНИСТА»

Режиссер Милош Радович. Хор-ватия/Сербия. Конкурс

Поезд не успел остановиться ираздавил фургон с цыганами-музы-кантами. В разные стороны разле-телись руки, ноги, а одна голова,повисшая на дереве, подмигивала.Были еще случаи со смертельнымисходом.

Машинист локомотива Илия,которому уже скоро на пенсию,ведет подсчет жертв: “Мы с отцом53 человека сбили – 40 мужчин и 13женщин”. Сына лучшего друга не-вольно сбил. Нет, нет, он не хлад-нокровный убийца; несчастныеслучаи на железной дороге – “из-держки”профессии.

Родственникам погибших приз-нается, что он виноват, цветы намогилы приносит.

А однажды Илия чуть детдомов-ского мальчишку не переехал – тотлег на рельсы от отчаяния. Одино-кий Илия (его жена тоже погиблапод колесами локомотива, но дру-гого) взял Симу к себе. Тот подрос,выучился и решил стать машини-стом. Приемный отец отговаривал,однако парень и слушать не хотел.

Мечта Симы сбылась, но насла-диться ею во всей полноте ново-явленный машинист не мог. Пре-бывал в постоянном страхе, чтокого-нибудь убьет. И Илия, чтобыизлечить сына, оказавшегося награни нервного срыва, сам решилстать его первой жертвой…

“Дневник машиниста”можновоспринимать как “черный”анек-дот, как метафору, как трагикоме-дию. Но уж не как производствен-ную драму, такой задачи режиссерперед собой не ставил. Если бы несвоеобразный сербский юмор,было бы совсем плохо.

А вот зачем он нам об этом рас-сказал? Возможно, наболело – вроду у режиссера Милоша Радови-ча и актера Лазаря Ристовски, сы-гравшего Илию, тоже были маши-нисты. Возможно, затем, чтобы мыбыли внимательны на дорогах.

«МОНАХ И БЕС»

Режиссер Николай Досталь.Россия. Конкурс

…Чудаковатый он какой-то,простодушный и лукавый этотИван сын Семенов (играет егоТимофей Трибунцев). В огне негорит. То ли герой сказочный, толи святой. В заляпанном подря-снике явился в монастырь, сму-тил его обитателей, нарушилпокой своими причудами да при-



Ложа прессы

сказками, настоятеля (Борис Ка-морзин) из себя вывел.

В наказание испытать решили:нечистую воду из колодца до днавычерпать – вычерпал. Рыбу ло-вить отправили – к нему такая ры-бина сама приплыла, что втроемеле донесли. Починил англий-скую рессору императорской ка-реты (в монастырь по случаю за-глянул Николай I в сопровожде-нии Александра ХристофоровичаБенкендорфа, а тому, как извест-но, поручен был надзор над Пуш-киным, вот он на ночь “БорисаГодунова”и почитывал). У Иванабелье само стиралось, а гладил онего весьма затейливым способом– голым задом, извините, от кото-рого пар шел, как от утюга.

Решили от возмутителя спокой-ствия избавиться, привязали кплотику, пустили по реке – плотикпоплыл против течения и вернул-ся. Чудеса, да и только. В дальнийскит с глаз долой Ивана отправи-ли, настоятель велел ему деревьяпронумеровать. Иван переспро-сил: “Римским колонтитулом иликак?”Интеллектуал к тому же.

Здесь, в глуши и пристал к немубес (Георгий Фетисов). Имя емуЛегион. Цеплял, хитрил, искушал,но Ивана не так-то просто оказа-лось обольстить, во благо исполь-зовал он дьявольскую силу, попро-сил в Иерусалим доставить: Легио-ша поднял его в небеса, отнес вИерусалим, к Гробу Господню иобратно возвратил. А главное –Иван Семенович из беса человекасотворил. Хотя человеком бытьочень уж не просто…

Николай ДОСТАЛЬ: Почему явзялся за это кино? Сначала мнепонравилась моя идея. Потомпонравился сценарий, которыйпо моей идее написал Юрий Ара-бов. Потом появился замечатель-ный продюсер Игорь Толстунов.

Я начинал с другим продюсе-ром, и Фонд кино выделил частьденег – всего 20-30 процентов отбюджета фильма. Целый год про-дюсеры пытались собрать пол-ный бюджет, чтобы хватилосредств, – не получилось, ненашли. Мне пришлось вернутьденьги Фонду, и я остался у раз-битого корыта. Потом обратилсяв Министерство культуры...Кстати, одна журналистка хоро-шо сказала: сейчас легко найтиденьги только двум категориям –или подвиг, или ржачка, а у васни туда, ни сюда. Вам сложнее,поскольку вы хотите снять про-сто человеческое кино.

Но, тем не менее, Минкультвыделил средства, однако они со-ставили лишь половину бюджета.С помощью Игоря Толстунованасобирали остальное.

– И все-таки какова была вашаидея, и чем она вас заинтересова-ла?

– Мне понравилась фраза Ара-бова: “Может ли черт стать чело-веком? А черт его знает?”

Юрий АРАБОВ: Все сплелосьиз двух материалов. Материалпервый: Коля сказал, что хочетсделать картину о монахе; он был

в одном монастыре, увидел моги-лу некоего Шапошникова и егопоразило, что человек лежит вмонастырских стенах, а монахомне был. Это первая идея Нико-лая. А вторая: он предложил сде-лать что-то вроде “Фауста”–тогда “Фауст”Сокурова приобрелизвестность.

Я стал думать и пришел к этойереси. Но эта ересь имеет фунда-мент в фольклоре, и кроме того, вжитийной литературе, в частно-сти, в житии святого НикитыНовгородского. Никита молилсяночью в келье, и вдруг в Святуюводу попал бес, стал тонуть иначал взывать к Никите о помо-щи. Никита сказал: “Нет, я тебяне спасу, ты сам спасешь себя”.“Как?”– спросил бес. Ну, говори:“Господи, помилуй, Господи, по-милуй – может, и спасешься”.Бес стал повторять: “Господи,помилуй, Господи, помилуй…”,превратился то ли в бабочку, толи в ангела и вылетел из Святойводы.

Вот я подумал и реализовалэтот материал. Пролежал онцелых четыре года, как у меняобычно случается. За четыре годау Досталя была масса другихпредложений, в частности, соз-дание сериалов, которые потря-сают эфир нашей благодатнойстраны. Но Коля по своему край-нему легкомыслию отказывалсяот сериалов и все ждал, ждал идождался помощи Игоря Толсту-нова, и сделал эту картину.

Я, честно говоря, впервыевстречаюсь с такой верностью. Уменя много сценариев, после“Монаха…”написал еще с деся-ток. Режиссер читает сценарий,говорит “отлично”, подает заяв-ку, ее отвергают, и режиссер ухо-дит. Ему нужно кормить семью,кормить себя… Мне же никого ненужно кормить. Я живу без дол-гов – пока, кошка мало ест. И, вобщем-то, не заинтересован всъемках картин. Желательноснимать хорошие, а посредствен-ные меня не интересуют. Сни-майте без меня.

Есть замечательные сценари-сты. У нас сейчас целые сценар-ные студии. Мы далеко продви-нулись. У нас много учебных за-ведений, тысячи кинематографи-стов выпускают на 80 картин, 50из которых вы никогда не увиди-те и не вспомните по названию.Так что у нас все в порядке, инду-стрия на высоте… И моя помощьздесь вообще не требуется.

Николай ДОСТАЛЬ: Есть по-правка. Я рассказал Арабову омонахе Иоанне Новгородском,жившем в 11-12 веке. Иоанн пой-мал беса, тот взмолился: “Отпу-сти”. – “Отпущу, если ты менясвозишь в Иерусалим”. Тот заодну ночь его туда-обратно сво-зил, но стал подкидывать ком-проматы. Это все в житии свято-го Иоанна описано. Его мощи вСофийском соборе в ВеликомНовгороде. Братия узнала о ком-промате, привязала к плоту и пу-стила по реке. А плот поплылпротив течения. Они его туда, а

он обратно. Тогда вся братияупала на колени, вернула в мона-стырь, и со временем он стал ар-химандритом.

Эту историю я рассказал Юре.Но он все переплел, переплел,переплел, и получился такой за-мечательный сценарий.

Снимали мы в Кирилло-Бело-зерском музее-заповеднике, стокилометров от Вологды, там Фе-рапонтов монастырь, фрескиДионисия. Замечательные места,озера. Под Вологдой я еще в 1994году начинал снимать “Мелкогобеса”. Люблю эти места.

– Здесь несколько раз прозвуча-ло слово ересь. Пожалуй, во всехкартинах на религиозную темуприсутствует элемент определен-ной ереси...

Юрий АРАБОВ: Если нашакартина или те, что я делал донее, превращаются в некийтренд, то мне уже нужно свернутьс этой дорожки. Больше не про-должать. Очень не люблю трен-довых вещей, поскольку в дет-стве и в юности это называлось унас спекуляцией. Сейчас вместоспекуляции – тренд.

– На какого зрителя вы рассчи-тываете?

Николай ДОСТАЛЬ: Я быхотел, чтобы смотрела молодежь.Им дальше жить, что-то строить.Одна из моих наград была с оченьлестной для меня формулиров-кой “За разрушение барьеровмежду фильмами для всех и кинодля избранных”. Вот если нашейкартине удастся преодолеть по-добный барьер, буду счастлив.

Игорь ТОЛСТУНОВ: Сегоднясмотрят либо фильмы-события,подвиги в кавычках, либо развле-кательное кино. Мы же отдаемсебе отчет, что при всей склонно-сти к жанру наша картина, ко-нечно, не развлекательная.Любой содержательный фильмсегодня зрителей в кинотеатрахне собирает. Поэтому мы не рас-считываем на большой прокат,но прокат будет – 8 сентября мывыпускаем фильм в кинотеатрах.Но смотрю я на ситуацию скеп-тически.

– В Европе по “Левиафану”Звя-гинцева судят о специфике русскойдуши. Хотели бы вы, чтобы по ва-шему фильму судили?

Юрий АРАБОВ: Есть русскаядуша. Есть плохие черты русско-го народа, есть хорошие. Как улюбого другого народа. Различ-ные исторические эпохи прово-цируют как хорошие черты, так иплохие. Я считаю, что сегодняш-нее время провоцирует большеплохих черт для того, чтобы ониреализовались в жизни. Мы своеотжили, мы свое плохое уже сде-лали, молодые должны во всемразбираться, в том числе в рус-ской душе.

“Левиафан”– хороший фильм.Кто может – пусть сделаетлучше. Мы старались сделатькартину не самую плохую.

Если под русской душой пред-полагать верие или безверие водной упаковке, то да, это свой-ство русской души. Азартный

атеизм и азартный теизм. Но я тоже самое наблюдал и во француз-ской душе. И чем французскаядуша сильно отличается отнашей?

Я не считаю, что мы должнызаниматься фетишизмом по от-ношению к нашим националь-ным особенностям. Они есть.Они и приятные и неприятные.Мы должны жить, любить другдруга, постараться сделатьжизнь, во всяком случае, не хуже.Вот я сейчас с трудом проехал поМоскве. Все разрыто. Казалосьбы, надо по частям рыть. Разры-ли все одновременно. Понимаю,что кто-то хочет сделать лучшерусской душе. Ну вот, спасибо…

Наталия ОРЕЙРО:«У меня впереди

еще много дорог…»38-й Московский Междуна-

родный кинофестиваль посетилаНаталия Орейро. В зал, где про-ходили пресс-конференции пристрожайшей охране, фанаты про-сачивались сквозь стены.

Приезд актрисы и певицы былсвязан с показом в программе“Русский след”документальнойленты “Наша Наташа”уругвай-ского режиссера Мартина Са-стре. Своеобразное путешествиево времени.

…Она родилась в одном из рай-онов Монтевидео, где есть улицаРоссии. Про далекую Россию ни-чего не знала, пока не приехаласюда однажды. Недавно совер-шила длительное турне по ше-стнадцати городам – от Ростова-на-Дону до Красноярска, кото-рое и составило основу фильма“Наша Наташа”.

Сменяются кадры. Закутаннаяот сибирского мороза спешит поулице, на сцене – в роскошно-блестящем. С огромными охап-ками цветов, спрятавшаяся пододеяло в купе поезда, в номереотеля – успокаивается чашкойчая. Во время концерта, где зри-тели подхватывают чуть ли некаждое слово ее песен. Встречалитысячи поклонников. А она пелаим о любви, которая разбудитсердце, про ее огонь и ад, сча-стье, горечь и сладость. И, конеч-но же, пела ту самую, сделавшуюее у нас такой популярной,песню из “Дикого ангела”: “Яменяю боль на свободу, меняюраны на мечты, меняю боль насчастье…”

Озорная девчонка в краснойбейсболке, впервые появившисьна наших телеэкранах в конце90-х, сразу стала своей. А россий-ские девчонки начали учить ис-панский. 270 серий страстноймелодрамы пересматривали прикаждом повторе. Потому что этобыла история о любви и только олюбви со всеми вытекающимипоследствиями.

Мартин САСТРЕ: В “НашейНаташе”мы исследовали преждевсего особенную связь, котораявозникла у Наталии с Россией, сее поклонниками. Хотели пока-

зать ее гастрольное турне повашей стране – шестнадцать го-родов за тридцать дней, предста-вить ее как певицу. Но и ее ближ-ний круг, семью. Я предложилснять интервью с ее сестрой, ро-дителями. Возвращение к исто-кам – Уругвай, дом бабушки, гдеона провела часть детства.

Для меня этот фильм – некоечувственное путешествие в глубьинтимных ощущений Наталии.Он получился очень личнымименно благодаря тому, что мыдрузья, давно и хорошо знаемдруг друга.

Наталия ОРЕЙРА: Фильм не омоей частной жизни и не о моейактерской карьере. Преждевсего, я хотела ответить самойсебе на вопрос: почему, какимобразом женщина из ЛатинскойАмерики с совершенно другойкультурой, другим языком можетнайти искреннее понимание сженщинами из России. Мылегко, от души могли общатьсядруг с другом. Я спрашиваласебя: почему? И турне по россий-ским городам, съемки его помо-гли мне найти ответ.

Еще раз повторю – это не авто-биографический фильм. Променя такое кино еще рано сни-мать, у меня впереди многовсего, много дорог, многомупредстоит научиться.

Фильм получился несколькомеланхоличным. Трудностей уменя возникало предостаточно,но мы с Мартином решили пока-зать что-то романтическое, кра-сивое. Сфокусировались на моемобщении с русской публикой, намоих поклонницах, кто-то из нихсо мной более пятнадцати лет. Ифильм в каком-то смысле мой имподарок, возможность поблагода-рить за те годы, что они со мной,за то, что они помогли мне узнатьвашу страну и полюбить ее.

Мне было всего 23 года, когда явпервые приехала сюда. Десятьлет назад я снималась в Москве втелесериале для Первого канала“В ритме танго”, это был замеча-тельный опыт.

Что касается моей личнойжизни, моих близких, сына – ячеловек сдержанный, стараюсьоставлять все это только длясебя, не раскрывать для публики.Но в фильме решилась показатьсына, какие-то моменты нашейжизни. Каждый раз, когда яприезжаю в Россию, мои по-клонники передают ему подарки– у него уже есть Чебурашка,Маша и медведь… Ему подарилигитару. Он как-то заявил, что емунравятся русские девочки. Абудет ли он музыкантом? Покамечтает стать садовником.

• Магнус Карлсен• Кадр из фильма

“Дневник машиниста”• Тимофей Трибунцев в фильме

• “Монах и бес”• Наталия Орейро



ПРЕМИАЛЬНОЕ

Газета основана в 1990 году. Издание осуществляется при государственной финансовой поддержке Министерства культуры Российской Федерации и Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям

Соредакторы: Екатерина ДМИТРИЕВСКАЯ, Елена УВАРОВА. Генеральный директор: Вера КАНДЕЛАКИОтдел кино: Елена Телингатер (корреспондент). Отдел театра: Мария Львова (редактор), Мария Хализева (обозреватель)

Общественный совет: Алексей Бартошевич, Алексей Бородин, Алла Демидова, Сергей Женовач, Александр Калягин, Сергей Никулин, Инна Соловьева, Андрей Хржановский, Марлен Хуциев

Отпечатано в ЗАО “Народная типография”, 249030, Калужская область, г. Обнинск, улица Шацкого, дом 5. Индекс 50182. Тип. № 6140794.Адрес редакции: 107031, Москва, Страстной бульвар, 10. Телефон / факс: (495) 609-00-46. www.screenstage.ru. e-mail: [email protected]

Рукописи не рецензируются и не возвращаются. “Экран и сцена” выходит по четвергам.Газета зарегистрирована в Министерстве печати и информации Российской Федерации. Регистрационный № 1144.

Учредитель: АНО Периодическое издание “Экран и сцена”. Цена свободная. Подписано в печать 13.07.16 г. в 14.00. Тираж 5 000 экз.

Вконце мая на сцене Большого те-атра состоялось вручение призаБенуа де ла Данс, давно уже став-шего чем-то большим, чем обычнаяпремия. Церемония награждения,со временем переформатирован-

ная в мини-фестиваль мирового балета,для отечественных поклонников Терпси-хоры – одно из важных событий сезона,как художественного, так и просветитель-ского толка. В том, что имена многих зару-бежных хореографов и танцовщиков неявляются для нас terra incognita, – не по-следняя заслуга Бенуа де ла Данс.

Благодаря международному авторитетуза Бенуа закрепилось определение «ба-летный Оскар». С наградой американскойкиноакадемии премию роднит еще и то,что ее присуждают профессионалы про-фессионалам. Ну и, конечно же, интрига:имена победителей становятся известны-ми лишь на церемонии. Правда, число во-тирующих киноакадемиков раз в тысячубольше, чем в случае с танцевальныманалогом. Здесь голосует немногочислен-ное, но отборное жюри, членами которогов разные годы были Галина Уланова,Иветт Шовире, Рудольф Нуреев, КарлаФраччи, Джон Ноймайер, Каролин Карл-сон, Анжелен Прельжокаж, АлтынайАсылмуратова, Алла Осипенко, ЭлизабетПлатель, Ана Лагуна, Уэйн МакГрегор,Ханс Ван Манен, Хулио Бокка, Алессан-дра Ферри и другие.

В нынешнем году в жюри, возглавля-емое бессменным председателем ЮриемГригоровичем, вошли: этуаль ПарижскойОперы Мари Аньес Жило, ее недавнийколлега по театру, а ныне художественныйруководитель Национального театратанца Испании, Хосе Мартинес, худрукШведского Королевского балета ЙоханнесОхман, китайский хореограф и педагогСяо Сухуа, представляющая Италиюзвезда балета Элизабетта Терабюст, ис-полняющий обязанности заведующего ба-летной труппой Мариинского театра ЮрийФатеев и Линда Шелтон, директор амери-канского Театра Джойс.

В главной номинации – «лучший хорео-граф» – перечисленный синклит выдви-нул восемь претендентов. Ими стали: хо-рошо известный в России итальянецМауро Бигонцетти за свою версию про-кофьевской «Золушки» в Ла Скала; худ-рук Парижской оперы Бенжамен Мильпьеза постановку «Ясно, громко, блестяще,вперед» на музыку Нико Мюли; двадцати-восьмилетний Джастин Пек, на протяже-нии последних двух лет занимающий по-зицию постоянного хореографа Нью-ЙоркСити Балле; столь же молодой, лишь че-тыре года назад окончивший Вагановскуюакадемию, Максим Петров за постановкув Мариинке изящного опуса «Дивертис-мент короля» на музыку Рамо; не нуж-дающийся в представлении Юрий Посо-хов за «Героя нашего времени» на музыкуИльи Демуцкого в Большом театре; швед-ский хореограф Александр Экман за «Сонв летнюю ночь» Микаэля Карлссона вШведском королевском балете; его сооте-чественник Иохан Ингер за постановки вНациональной компании Испании («Кар-мен» Бизе-Щедрина) и в Нидерландскомтеатре танца («Один на один» Франца Шу-берта); китайский хореограф Джан Юнь-фын, поставивший в Пекинской академиитанца «Императора Лю».

К сожалению, о номинированных спек-таклях, чьи отрывки по несколько секундмелькали на экране и были выборочнопредставлены в благотворительном гала,судить трудно. Так произошло с «Кармен»Иохана Ингера, разделившего с ЮриемПосоховым титул «лучший хореограф».Показанный фрагмент балета в исполне-нии Эмилии Гисладоттир и Дана Вервортаоставил сумбурное впечатление о Хосе иКармен как о лишенных традиционногоромантического ореола, глубоко несчаст-ных людях, истязающих друг друга, в томчисле и физически. Награждение жеЮрия Посохова за «Героя нашего време-

ни» показалось вполне заслуженным.Если говорить о самом гала-концерте, то,несмотря на калейдоскопичность, он всеже дал представление о происходящем вмире современной хореографии. Было ин-тересно видеть и лаконичный изысканно-красивый дуэт из «Императора Лю»(партнерша, играя тканями на манер зна-менитой Лои Фуллер, создавала ощуще-ние текучести и непрерывности движе-ния), и дуэт Бигонцетти из «Золушки», ук-рашенный парадоксальными поддержка-ми. Жаль, что не удалось познакомиться с«Родео» Джастина Пека (похоже, на се-годняшний день – первого хореографа Но-вого Света) и со «Сном в летнюю ночь»Экмана, судя по видеоотрывкам, живо-писным и остроумным.

Что же касается номинаций «лучшаятанцовщица» и «лучший танцовщик», топрактически все претенденты были вы-двинуты за партии классического репер-туара. Среди представительниц прекрас-ного пола лауреатство разделили – изящ-ная Хана О'Нил, первая танцовщица Па-рижской Оперы (за партию Пахиты в од-ноименном балете Пьера Лакотта), иприма-балерина Штутгартского балета

Алисия Аматриан за роль Бланш Дюбуа вбалете Джона Ноймайера «Трамвай "Же-лание"» на музыку Шнитке. Хана О'Нил сосвоим партнером Уго Маршаном, уверен-но станцевавшая па де де из балета «Эс-меральда» Пуни в постановке НиколаяБерезова, – новое лицо для российскогозрителя, в отличие от Алисии Аматриан,выступавшей на сцене Большого. Правда,в показанном фрагменте под названием«Насилие» на долю гибкой и артистичнойАлисии выпала мало говорящая о ее тан-цевальных возможностях сцена, где онапредстает жертвой в руках брутальногоСтенли Ковальски (темпераментный пре-мьер Штутгартского балета ДжейсонРайли).

Среди мужчин победил солистМариинки Ким Кимин, получивший призза партии Солора в «Баядерке» и Раба вфокинской «Шехеразаде», продемонстри-ровавший великолепный прыжок, энер-гию и необходимую для этой партии арти-стичность. Специального приза «За высо-кий артистизм в партнерстве» удостоилсяАлександр Рябко, солист Гамбургского ба-лета Джона Ноймайера. В гала он вышелна сцену в изумительном красоте, глубине

и партнерской чуткости дуэте из фило-софски-поэтичного балета Ноймайера«Третья симфония Густава Малера». Неж-ное и тонкое адажио в исполнении Рябкои легкой, бесплотной Сильвии Аццони, ка-жется, растворяющейся в руках партне-ра, стало кульминацией вечера и омма-жем Джону Ноймайеру, удостоенномуприза Бенуа де ла Данс в номинации «Зажизнь в искусстве». Без хореографииНоймайера, лауреата самого первого кон-курса Бенуа де ла Данс, невозможнопредставить ни один балетный концерт,он стал настоящим триумфатором обоихгала. К «Трамваю "Желание"» и «Третьейсимфонии Малера» добавились его бале-ты по Шекспиру, показанные в рамкахвторого благотворительного гала – с уча-стием лауреатов прошлых лет.

Этот гала-концерт так и назывался«Шекспир глазами разных хореографов»и представлял антологию танцевальныхинтерпретаций произведений ВеликогоБарда от «Ромео и Джульетты» ЛеонидаЛавровского 1940 года до «Укрощениястроптивой» Жана-Кристофа Майо, по-ставленного на сцене Большого всего двагода назад. «Самая печальная повесть насвете» была также представлена в вер-сиях Мориса Бежара, Анжелена Прельжо-кажа и Матса Эка, веронские любовникипредставали то беспечными мальчишкойи девчонкой, то брутальными сорванцами,то по-детски угловатыми юношей и де-вушкой, на наших глазах осознающимисебя парой. Из ноймайеровских балетов впрограмму вечера вошли три его поста-новки – «Отелло» на музыку Пярта, «Гам-лет» на музыку Типпетта и «Как вам этопонравится» на музыку Моцарта, проде-монстрировавшие разнообразие хорео-графических красок. Дуэт из «Отелло» снеобыкновенной деликатностью и выра-зительностью передает остающуюся зарамками пьесы плотскую природувзаимоотношений шекспировских героев.Пронизанный целомудренной эротикой ибережной нежностью, скупой по своейпластической партитуре танец исполнилисолисты Гамбургского балета Анна Лауде-ре и Карстен Юнг, передавшие просыпаю-щуюся чувственность Дездемоны и сдер-жанную страстность Отелло. Сцена, в ко-торой герой медленно стягивает набед-ренную повязку и обматывает ее вокругталии возлюбленной, дышит заворажи-вающей красотой древнего ритуала, напо-миная влечение первого в мире мужчинык первой в мире женщине, и в то же времявызывает ассоциации с роковым платкомиз пьесы, наделенным, по словам Отелло,магическими свойствами. Кстати, платокстановится орудием убийства в руках дру-гого Отелло – в адажио из одноименногобалета американца Лара Любовича, в ис-полнении солистов Балета Джоффри –Виктории Джаяни и Фабриса Кальмеля. Снапоминающим сакральное действофрагментом из «Отелло» Ноймайера кон-трастировала сцена из его же «Гамлета»,находящаяся за рамками пьесы, – граци-озная, стремительная и дурашливая. Про-щальный дуэт отправляющегося на учебув Англию юного Гамлета и его беспечнойподружки по детским играм Офелииопытные Сильвия Аццони и АлександрРябко станцевали с юношеским пылом.Эта же танцевальная (и семейная) парасловно выдохнула нежный дуэт из балета«Как вам это понравится», еще раз под-твердив, что идеальное партнерство в ба-лете важно, как ни в каком другом видеискусства.

Затейливую вязь дуэтов и адажио увен-чала победительная сцена из «Укроще-ния строптивой» с блистательными Пет-руччио – Владиславом Лантратовым и Ка-тариной – Екатериной Крысановой. Бале-рина была удостоена совместного россий-ско-итальянского приза «Бенуа-Москва-Мясин-Позитано».

• Юрий Григорович и Джон НоймайерФото М.ЛОГВИНОВА

Давно неterra incognita

Алла МИХАЛЁВА

2016 ИЮЛЬ ПЕРИОДИЧЕСКОЕ ИЗДАНИЕ › uploads › documents › ec_13... ·...

Documents